— И до вас не доходили никакие слухи?
— Пока нет. Но дайте им немного времени. Чем больше будет становиться награда, тем больше людей будут сообщать нам, что недавно с ним встретились. Вы же знаете, как это происходит.
Да, Пеппер знал. И ещё он знал, что чем больше будет становиться награда, тем больше вероятность, что люди будут врать о том, что видели его поблизости. Вскоре все новички-охотники за головами, шахтеры, самопровозглашённые линчеватели и простые бродяги-босяки будут тащить за собой невиновных, которых они приняли за Нейтана Партриджа.
Крегер просто захлебнулся бы работой. Это точно.
— Надолго у нас задержитесь, маршал?
— На день или два. Трудно сказать. Я немного осмотрюсь на месте; посмотрю, что увижу.
Крегер снова широко улыбнулся.
— Что ж, надеюсь, вы его поймаете.
— Я постараюсь.
И Пеппер выскочил из кабинета, как ошпаренный. Было в Крегере нечто такое, от чего маршала тошнило.
От этого человека исходил какой-то запах. Запах, который не имел никакого отношения к гигиеническим навыкам. Это был дурной, испорченный запах, и Пеппер учуял его достаточно чётко, чтобы понять, что ничего хорошего из этого не выйдет.
Помня об этом, он решил, что немного задержится в Чимни-Флэтс. Здесь что-то происходило, и он намеревался выяснить, что именно. Может быть, он сошёл с ума, а может быть, он просто слишком стар для этой работы, но у него было сильное подозрение, что Крегер лжет ему.
* * *
Сразу после захода солнца к Крегеру пришёл посетитель.
Это был высокий мужчина в плаще цвета хаки и тёмной широкополой шляпе. У него были белые, как обесцвеченная кость, волосы до плеч. Его лицо жесткое, застывшее и уродливое, как первородный грех: левый глаз сидел в изломанной, разбитой глазнице, от которой тянулась паутина глубоко врезавшихся шрамов, вытягивающих угол рта кверху в жуткой гримасе.
Крегер увидел его и почувствовал, как внутри всё окаменело.
— Добрый вечер, — выдавил он из себя, быстро закрывая дверь своего кабинета за посетителем и оглядывая улицу, чтобы убедиться, что никто не видел этого человека.
Хотя Крегер хорошо знал его имя, он никогда не произносил его вслух, иначе здорово бы за это поплатился. Он обнаружил, что слишком сильно нервничает, чтобы даже думать об этом, как будто человек со шрамом мог читать его мысли. Поэтому он называл этого человека Джонс. Просто Джонс. Хотя индейцы-апачи дали ему иное имя — Дьяволицый.
— Расскажи мне, — низким, злобным голосом прохрипел он. — Расскажи всё.
Дрожащей рукой Крегер налил себе чашку чуть тёплого кофе.
— Я нашёл его там, где ты и сказал. На кладбище. И он копал.