Но это настолько тяжело, что тело просто перестаёт дышать. Потому что каждый мой вдох грозит сорваться на слезы. Потому что всё это настолько невыносимо, что хочется ударить себя по лицу, превращая эту проклятую боль во что-то реальное!
В то, что можно излечить! Зашить! Наложить гипс! Выпить обезболивающее! Приложить лёд! Наклеить пластырь!
«Дура! Идиотка! Слабоумная! — кричит возмущённое подсознание, разрывая меня на части. — Да как ты только могла подумать, что Прайду на самом деле могло понадобиться от тебя хоть что-то помимо секса! Тупица! Ты просто самонадеянная и безмозглая тупица! Да ты всего лишь поменяла кровать одного надменного чудовища на другого!»
И сердце бьется так сильно и часто, что ещё немного и просто разорвётся, принуждая захлебнуться собственной кровью… Да уж… Что не говори, но любить мужчин Прайдов — всё равно что глотать хорошо наточенное лезвие. Никогда не знаешь, когда именно оно повернётся не тем углом, прорывая себе путь на свободу, пока ты будешь хвататься за распоротый живот, пытаясь запихнуть обратно кровоточащие в руках внутренности…
— Нам нужно встретиться и поговорить как взрослым цивилизованным людям, — продолжаю настаивать, поджигая уже вторую сигарету. — Приезжай домой, и мы обсудим это с глазу на глаз.
— Чтобы ты больше никогда меня оттуда не выпустил? — усмехнулся Джеймс.
— Я не собираюсь удерживать тебя силой. Так что хватит паясничать, если ты забыл, то позволь напомнить, что это не я устроил поножовщину, после которой мне пришлось лежать на операционном столе.
— Прости, отец, но этого не будет.
— Даже если я позволю тебе увидеться с Даяной?
Стоило мне произнести её имя, как между нами повисла тишина, сквозь которую было отчётливо слышно его тяжелое дыхание.
— И ты хочешь, чтобы я тебе поверил?
— Думай, что хочешь. Но завтра мы возвращаемся, и у тебя есть последний шанс на то, чтобы встретиться с ней, — прервав звонок, я сделал последнюю затяжку и вернулся обратно в зал ресторана. — Даяна? — меня не было всего пять минут. Всего пять минут, за которые бемби превратилась из красивой девушки в болезненно побледневший труп. Казалось, что из её тела выкачали всю кровь, ведь чем-то другим объяснить такое быстрое истощение было довольно сложно. — Что это с тобой случилось?
— Прости, — схватилась она за живот, перегибаясь пополам. — Но, кажется, я отравилась.
— Шутишь? Даяна, здесь же лучшая кухня во всём Париже! — упершись в стол, я смотрел на неё, совершенно не скрывая иронии. Нужно было быть полным идиотом, чтобы на самом деле поверить в ерунду про отравление!