— Бери три, чтобы два раза не бегать. — посоветовала вторая женщина, у которой из сетки торчало сразу несколько батонов.
— Одну, — дрогнувшим голосом ответил он.
«Ну, давай, еще скажи им, что тебе огурцы солить приспичило», — дал сам себе мысленный совет Матвей, но сдержался. Увидел около кассы пластиковые прямоугольники, приклеенные к стеклу скотчем, и спустя несколько секунд сообразил что это.
— Это для таксофона? — спросил Матвей, женщина кивнула. — Тоже пробейте.
И она пробила. В полном молчании, мужчина собрал свои покупки и направился к выходу, а когда дверь уже закрывалась за его спиной, услышал:
— Милиция и скорая — бесплатно. — ехидно заметила продавщица. — Без карточки!
— Спорим, он уедет еще до праздника! — добавила одна из покупательниц.
Покупки он свалил в багажник. К иконе и лопате. Несколько минут раздумывал, вертя в руках таксофонную карточку. Дождь почти прекратился, продолжая лишь изредка накрапывать. Матвей скинул капюшон и решительно направился к автомату, снял трубку и набрал номер.
Ответил ему как всегда автоответчик.
— Отец, — произнес Матвей, дождавшись сигнала записи, и после заминки продолжил: — Я вчера звонил тебе… Не обращай внимания. Был пьян. И… Извини, если потревожил.
Мужчина торопливо повесил трубку. Одним делом меньше. А то мало ли чего подумает отец, когда услышит его вчерашнее бормотание то, как он зовет на помощь. Хорошо хоть отцу позвонил, а не Алле, она у него тоже на быстром наборе стояла.
Матвей уже отвернулся от телефона, когда ему в голову пришла дикая мысль. Дикая, но такая притягательная, что сопротивляться ей он не мог. Снова поднял трубку и набрал номер. Свой собственный, гадая, разбился смартфон или нет. Нет, не разбился, гудки пошли. Первый, второй, третий… десятый. И когда он уже был готов с разочарованием повесить трубку, что- то хрупнуло, раздался треск помех, а потом воцарилась тишина.
— Если… — Он облизнул губы. — Если ты меня слышишь… Если ты существуешь, то знай: я не уеду, поняла? Поняла меня, ты… ты…
Сначала ответом ему была все та же тишина, а потом он услышал смех. Далекий, а потом все более громкий, словно где-то там одна веселая девушка шла по тоннелю в его сторону. Шла и смеялась. Еще миг и она будет рядом… И он не выдержал, повесил трубку.
Что ж дело сделано. Война объявлена.
Дождь снова полил, когда Матвей уже сел в машину. Открыл кефир и, откусывая свежий и изумительно пахнущий хлеб, стал завтракать. Он не мог припомнить, когда в последний раз получал такое удовольствие от еды. А в ушах все еще стоял тот смех. Звонкий, задорный, радостный. Господи, да Алла не была столь счастлива, когда он сделал ей предложение.