Я посмотрела в лицо человека, который взял на себя роль моего спасителя, и обомлела — им оказался Джордж, тот самый «Джордж — Напомаженная задница», глава общей хирургии и мой чересчур явный поклонник. Почему — то, в эту секунду мне расхотелось называть его «напомаженной задницей», а чувство отвращения сменила благодарность.
— Джордж….
— Все будет хорошо, Линда.
Мы запрыгнули в вертолет, в котором уже стоял аппарат искусственной вентиляции легких (настоящий, с помпой и трахеальной трубкой), а двое врачей готовились принять больного на борт.
— Доктор Мейсон, — первый протянул мне руку для знакомства, — общая хирургия.
Я пожала руку и натянуто улыбнулась.
— А это доктор Линдси, гастрохирургия, — мужчина кивнул на молодую женщину, которая приветливо и тепло улыбалась мне. — Шеф сказал, что у пациента желудочно-кишечное кровотечение.
Звук крутящихся лопастей сильно заглушал наши голоса, так что приходилось кричать, чтобы быть услышанным.
— Да! — крикнула я. — Я думаю это аденома, которая проросла в желудочные вены!
— Дело плохо! — с сочувствием ответила доктор Линдси.
Мои веки тяжелели. Единственное, что еще удерживало мое сознание на плаву, это носилки с Рэем, которые, на мой взгляд, слишком медленно двигались через взлетно-посадочную полосу.
Мне показалось, что прошла целая вечность, прежде чем его занесли на борт вертолета. Убедившись, наконец, что он в надежных руках, я облокотилась на стенку и провалилась в беспокойный сон. Мне снились пакеты с плазмой, трахеальные канюли и скальпели. А еще бело-голубые линии домиков на кальдере, Сэм с хлопушкой, и целующая меня Кэтрин Скайфилд. Бред сумасшедшего, который тринадцать часов считал вдохи и выдохи любимого человека.
Я открыла глаза и долго не могла понять, где нахожусь. Яркое солнце, пробивающееся сквозь окно, рисовало на бежевых стенах светлые полосы. Где-то в отдалении тикали часы. До боли знакомый звук. Я уже слышала это противное тиканье раньше. Точно слышала.
Я приподняла голову и огляделась, постепенно вспоминая утренние события. Стоило мне только вспомнить самолет, и Сэма, и Рэя на носилках, как все обрывочные воспоминания сложились в одну ясную картину — я в Чикаго, в клинике Раш, на четвертом этаже, в комнате для персонала с дурацкими тикающими часами.
Рэй! Господи, мой Рэй! Я вскочила, подбежала к умывальнику и несколько раз плеснула себе в лицо холодной водой. Затем бросила беглый взгляд на свое отражение в зеркале — спутанные волосы, фиолетовые круги под глазами, покрасневшие белки, дрожащие губы. Могло бы быть и хуже.