Я была готова взорваться. Он что, решил бросить нас, запертыми в машине в старом квартале мусульманского города?!
Когда его голова просунулась в открытое окно, мне захотелось треснуть ему по лбу. Я с трудом сдержалась, выдавив из себя вежливую улыбку. Уважать местные традиции и порядки учит нас любой путеводитель. Особенно если ты в Касабланке, вечером, в трущобах медины.
Мужчина что-то быстро проговорил, затем скрылся из вида.
— Он извинился и попросил его подождать. Вечерний намаз — обязательная молитва.
— Черт! — выругалась я, чувствуя подкаты тошноты и бурчание желудка.
— Плохая была идея, — признал свою ошибку Сэм.
— Да уж.
Мы отвернулись друг от друга в разные стороны и сделали вид, что внимательно рассматриваем вечерние улицы, хотя рассматривать там откровенно было нечего.
Спустя долгие, показавшиеся мне вечностью, полчаса Изил вернулся, и, как ни в чем не бывало, продолжил рассказывать нам о чем-то своем.
Мне уже было все равно. Я готова была уснуть голодной, прямо в этой старой и холодной машине, на плече у Сэма.
Наконец, мы въехали на небольшую площадь, в центре которой было нечто похожее на сквер с парой деревянных лавочек, и несколькими чугунными фонарями, освещавшими неприглядную, залитую чем-то бурым брусчатку.
Наш проводник остановил машину возле небольшого двухэтажного здания, второй этаж которого был недостроен, и представлял собой что-то среднее между хибарой жителей Чада, которые мне довелось увидеть, и сараем в саду моего отца, в котором он хранил инструменты.
Стена над дверью в дом была обложена убогой коричневой плиткой, а справа от двери в большом глиняном горшке стояла почти лысая пальма.
В двух окнах первого этажа горел свет. Изил вышел из машины, жестом попросив нас подождать. Затем что-то пояснил Сэму.
— Он сказал, что его жена не должна меня видеть, поэтому он сейчас скажет ей приготовить для нас ужин и постель, и закрыться в своей комнате. Только после этого мы можем войти в дом.
— Боже, сколько сложностей! — выдохнула я, смирившись уже со своим жалким положением приживалки в арабском доме.
Через несколько минут хозяин дома вернулся за нами.
Внутри было все очень просто, но чисто. Цвет стен немногим отличался от улицы, на полу лежали плетеные коврики, а вокруг окон была выложена традиционная марокканская геометрическая мозаика в бело-голубых и желтых тонах.
На полу нас ждали два матраса с подушками и одеялами из верблюжьей шерсти, а по центру комнаты был накрыт низкий стол с огромной тарелкой кускуса и двумя чашками чая, от которых шел ароматный дымок.