Он очень осторожно положил на мой живот руку и нежно погладил. Тут же получил ответ от дочери, которая толкнулась изнутри, словно приветствуя своего отца.
Между ними была какая-то удивительная связь — стоило только ему прикоснуться к моему животу, она тут же начинала пинаться. При том, будь вместо Тимура кто-то другой — Марина, Мишка или Зоя со своими детьми — ничего, никакой реакции. Она затихала тут же, даже если секунду назад исполняла внутри меня какие-нибудь акробатические этюды.
Я поначалу думала, что дочь так на его голос реагирует. Говорят ведь, что дети даже внутриутробно различают голоса. Вот только моя теория потерпела крах, как только стало понятно, что даже молчи он в такие моменты, она всё равно «отзывалась» пинком.
Именно тогда у меня и возникли подозрения, что она всё-таки унаследует — если не весь, то хотя бы частично — мой дар.
— Ну, и что нам с твоей мамочкой делать? — пробурчал Тимур, наглаживая мой живот.
— Понять и простить, — непроизвольно вырвалась у меня знаменитая фраза.
— Я подумаю над этим, — совершенно серьёзно ответил супруг. — Поехали сразу домой? Или тебе ещё куда-нибудь надо? В магазин, например, купить что-нибудь к ужину?
— Да вроде всё купила, — пробормотала я, пытаясь вспомнить, что могла пропустить. — А Миша сказал, во сколько они точно приедут?
— К восьми, если ничего не изменится, — Тимур пошел к своему столу, чтобы выключить компьютер.
— Он что-нибудь тебе рассказывал про свою девушку? — моё волнение заставило мужа усмехнуться, а меня немного обидеться. Теперь чтобы что-то подробнее узнать о делах брата, мне приходилось выпытывать эти сведения у Тимура.
За эти четыре года он стал для Миши и отцом, и старшим братом, и самым близким другом, которому мог доверить всё что угодно. Хотя в первое время к появлению Тимура в моей… хм-м… в нашей с братом, если быть точнее, жизни он отнёсся довольно настороженно.
Со временем — и на это ушло больше двух лет, в течении которых только целый год заняли две операции в Израиле, а затем четырнадцать месяцев восстановительного периода уже дома в больницах — он понял, что Тимур никуда не денется.
И к тому моменту, когда Миша окончательно встал на ноги, Тимур для него стал абсолютным авторитетом, к которому он прислушивался и с кем делился самым сокровенным. Именно с подачи и по совету Тимура брат поступил в этом году на инженера. На моё ворчание по поводу того, что может Миша хотел стать по профессии кем-то другим, муж спокойно пояснил: