— У нас в мире раньше два имени давали, одно при рождении, но его было нельзя никому говорить, а вот вторым пользовались в миру, а делалось это для того, чтобы порчу навести не могли, или запутать нечистого.
— Так и у нас тоже нельзя говорить настоящее имя… — начла она, затем замерла и сдавленным голосом… — Что значит — в вашем мире?
— Клав, я вот сейчас иду и думаю, мне бы серп и молот: серпом тебе язык укоротить, а молотом девчонке память отшибить, — возмущённо заворчала Зинаида, злясь на подругу.
— Ой, не начинай, считай, они члены нашей подпольной ячейки, — отмахнулась от ворчания подруги обвиняемая.
Зарождающий конфликт пришлось остановить, так как предстояло насладиться встречей влюблённых.
— Грунь, ты только не сильной его бей, тряпкой половой погоняй для порядку…
— Чё я, совсем дура своему увечье наносить? Мужик у нас в мире на вес золота… — начал она, а сама внимательно осматривала свои новые владения.
— И у вас тоже? — удивилась Зинаида.
— Угу… — кивнула, ища своего красавца.
— Клав, слушай, если тут с мужиками напряг, может, от своих избавляться не будем?
— А если они из этих супостатов, тогда как?
— Думаешь, не сможем перевоспитать?
— Зин, ты мозги включи, как можно здоровенного мужчину перевоспитать, его проще убить! — с укором посмотрела она на подругу.
— И то верно, тогда этот вопрос оставляем открытым. Будем действовать согласно обстановке, если что, у Мары косу в аренду возьмём.
— Да что вы к моему реквизиту пристали?! — встрепенулась смерть.
— А тебе что, жалко, да? — тут же перешла в наступление Клавдия.
И тут их перепалку прервал грозный вопль Груни. В пылу спора они и не заметили, что та выследила жертву и уже подобралась к ней близко, держа в руках тряпку. Откуда она её взяла, история умалчивает.
— Ах ты, кобелина бородатая!
— О, а об этой причине для скандала я как-то не подумала. Молодец девка! Ловко придумала, марку держит и с огоньком объясняет политику партии. После такого Кузьма Петрович сто раз подумает, прежде чем вызвать ревность у Груни, — рассмеялась в голос Зинаида, наблюдая, как девушка гоняет по двору Кузьму Петровича.
Пока новая ячейка общества выясняла отношения, Мара стояла мрачнее тучи, и это не осталась не замеченным.
— Чё стряслось-то? — спохватилась Клавдия.
Смерть тяжко вздохнула и выложила им как на духу свои подозрения. После ее повествования грустно было уже всем троим. Но недолго — эта троица не умела долго поддаваться пагубному чувству.
— Я же говорила… — вновь показав пальцем в небо Клавдия.
— Мда, нам нужно постараться быстрее силы вернуть и узнать, кто та падла, что козни тебе, Мара, строит.