— Анарэль, Анарэль, за что ты так со мной?
Эльф, в это время садившийся в карету, вздрогнул, будто что-то услышал, выглянул, оглядел всех, равнодушно скользнув по толпе, и задержал свой взгляд на мне. Синие глаза смотрели темную вглубь, силясь разглядеть. Но выглянула девушка, что-то стала ему щебетать и утянула его в карету, которая сразу же тронулась.
Было невыносимо больно, что он не узнал меня, что не почувствовал. Боль не только прекратилась, а еще усилилась. Что-то горячее полилось по ногам. Отошли воды. Надо срочно к Мрише. Поковыляла обратно. Схватки болезненные. Скорее всего, придется рожать на сухую, воды отошли, есть только надежда, что не все. Со стуком ввалилась в лавку, откинула капюшон и платок. Мриша удивленно глянула на меня. Потом мое лицо исказили очередные спазмы, и она все поняла. Подхватила под локоть и повела в соседнюю комнату, помогла раздеться, оставив лишь длинную рубашку. Строго глянула:
— Ани, не мне тебе говорить, что нужно, пока можешь, двигаться. Я сейчас закрою лавку, все приготовлю и пошлю соседку за нужным на рынок и в магазин. Двигайся, чтобы разродиться было легче, — с этими словами вышла. А я только вспоминала своего эльфа: его лицо, ласки, ревность, гнев и негодование, несправедливое презрение, сегодняшний равнодушный взгляд. Было больно, и хорошо, что не нужно оправдываться, почему плачу сейчас. Светлые Силы, даже сейчас я не могу возненавидеть его, даже сейчас безумно люблю!
Мриша пришла через полчаса. Тщательно вымыла стол, протерла какой-то настойкой, покрыла чистой белой простыней. Выскочила на стук в двери. Я еле удерживалась от стона, все ходила и ходила. Мриша занесла переданные вещи. Зажгла траву, все окурила — обеззаразила. Разобрала, и еще что-то делала. Так прошло больше двух часов. Потом травница принесла мне настой. Я даже не спросила для чего, выпила. Опять кто-то постучал к Мрише. Она вышла, вернулась через пятнадцать минут:
— Миха приехал, спросил, чего тебя нет. Сказала, что рожаешь. Велела за домом и скотиной приглядеть, пока тебя нет. — Поблагодарила подругу за заботу, хотя и так знаю, что дом без присмотра не будет.
Прошло еще три часа. Схватки усиливались и учащались, а сил все меньше. Я тихо стонала. Мриша уложила меня на приготовленный стол, протерла руки самогоном, смазала мазью какой-то травы, проверила раскрытие шейки:
— Ани, четыре пальца, скоро будешь рожать. — Я кивнула, уже плохо соображая от боли. Она накинула на ноги простынь. Теперь я лежала, ходить сил не было.
***
Анарэль в очередной раз по настоянию отца поехал в ювелирный, чтобы купить подарок невесте. С него все-таки вырвали согласие на брак. Аманис сказала, что видела Иларианэль живой, беременной и с каким-то мужиком, который корзину ей нес и придерживал за локоть, как драгоценность. Не хотелось верить, но Тауренэль проверил слух и сообщил, что точно видел Ани беременной. Как обухом по голове. Больно. Во всем винил себя, свою допотопную, никому не нужную гордость. И чего добился? Его Ани замужем и ждет ребенка, а он кусает локти! Ему стало все равно на ком жениться. А ведь он так верил, что сможет с ней объясниться, когда она приедет на помолвку сестры. Ани отписалась и не приехала. Как его тогда это задело! А сейчас? Сейчас все. Его жизнь кончена. Поэтому махнул рукой и разрешил отцу провести помолвку.