К семи часам мы были полностью готовы. Арвиаль, молчаливый и суровый, протянул мне, сошедшей с лестницы, руку и сразу же направился к выходу. Я покосилась на герцога и тихо вздохнула: мой будущий муж — очень красивый мужчина, и поклонниц у него куча, житья от них точно не будет, надеюсь, у меня хватит терпения, а у него мозгов, чтобы не разрушать семью.
У выхода стояла белая с позолотой карета. Я удивленно посмотрела на герцога, но он понял молчаливый вопрос.
— Это одна из нескольких карет, просто я привык к своей черной карете, более практичный цвет, а это парадная. Когда вернемся домой, представлю тебя слугам, экономка и управляющий тебе обо всем расскажут и покажут.
— А Вы куда поедете? — Он подал мне руку, помогая войти и разместиться в карете, потом влез сам, стукнул по передней стенке кареты, и, дождавшись начала движения, сказал чуть виновато:
— После торжественного ужина буду вынужден покинуть Вас — арестованных доставили, но не начали допрос. По моей просьбе отложили на несколько часов. Не присутствовать на допросах я не могу — такова моя работа.
Я молча кивнула головой, он прав, у нас говорят, нанялся — продался. Главное, спасибо, что предупредил.
Храм поражал своим великолепием, богатством и красотой. Те божьи дома, которые я видела до этого, тоже были красивы и богаты, однако в этом чувствовался дух старины, самих богов. Перед входом в Храм я опустила на лицо вуаль и подала руку герцогу. Вот так: зайти и выйти вместе, и всю оставшуюся жизнь рука об руку. Развод в этом мире возможен только в одном случае: если брак не консумирован, а мы его законсумировали до того, как заключили. Это я так подбадривала себя, отвлекала, потому как волновалась будто не замуж, а на плаху собралась.
Старый жрец, одетый в белое с золотом одеяние, встретил нас с улыбкой. Мы стали подле алтаря, по жесту жреца началась церемония венчания. Вначале красиво звучали песнопения мужского хора, потом нас ввели в круг, сделанный из горящих белых свечей, жрец при этом что-то читал, потом поставили на колени перед статуями бога и богини, заставили произносить клятву друг другу. Подняли и читали молитву на благословление нашего брака и объявили нас мужем и женой. Арвиаль надел мне на палец простое обручальное кольцо, затем я подрагивающими пальцами надела на палец герцога символ брака. Жрец, довольно посмотрев на нас, сказал:
— Поцелуйтесь, дети, в знак добровольного создания семейного очага.
Я посмотрела в глаза жениха… эм-м, мужа, и утонула — столько в них было нежности и тепла, даже не верилось. Муж склонился надо мной, привлекая к себе, и поцеловал, и мир будто взорвался: золотая пыльца плясала в последних закатных лучах солнца, нежные губы осторожно целовали, а мужские руки держали крепко. Сердце поднялось к самому горлу, радость влилась в кровь, наполняя тело воздушными пузырьками счастья. Жрец вежливо прокашлял, скрывая насмешку. Я тесно прижималась к супругу, обнимая его и не отпуская. О Боги, вот же стыд какой! Я густо покраснела и отпустила герцога. Даже глаза опустила, чтобы еще больше не вводить себя в краску.