С минуту Гаад сверлил меня мрачным взором, потом проворчал:
— Ну, раз ты по хорошему не хочешь… Следуй за мной!
Неохотно поплелась за ним. В голове крутились мысли одна страшней другой. Их было два вида: первый — какую гадость со мной могут делать, второй — какой дрянью меня попробуют накормить.
Кухонька оказалась маленькая, простенькая. И пахла свежими сосновыми досками, явно срубленными летом: у других не такой сладкий запах. И стол на шесть человек застлан бледно-бежевой скатертью из грубого полотна. А на столе всякие кушанья. И в центре стола на плетёном подносе Он. Настоящий домашний только что испечённый хлеб. Я такого в своём мире ни разу не пробовала. Да куда мне, горожанке-то? А в этом мире попробовала — и влюбилась.
Гаад сел и указал мне на пол, слева от него. Недоумённо моргаю.
— Сюда сядь и лечи. Пока не выздоровею — еды не получишь.
В общем, они наелись до отвала, а я всё ещё сидела на полу, у ног чёрного Старейшины, и отчаянно сдерживалась, чтоб не плакать. Есть так хотелось! Я даже готова была вылечить этого гада, но мне не удавалось.
— С тобой помрёшь, так и не дождавшись лечения, — вздохнул он, отодвигая тарелку, — Ну, пойдём.
Я бросила последний взгляд на благоухающий свежеиспечённый хлеб, на его мягонькую пухленькую такую заманчивую внутренность, на румяную корочку, которая так призывно хрустела, когда её отламывал Карст… Даже не знаю, что хуже: сидеть на полу перед этим негодяем будто рабыня или не попробовать этого заманчивого хлеба?
Хранитель опять привёл меня в свою комнату, снова улёгся на кровати и приказал:
— Лечи, — и опять заснул.
Со мной так гадко ещё не обращались! Ха, а на какое ж ещё обращенье рассчитывать, попав в лапы к главному вредителю чужого мира? Да и имечко у парня соответствующее: Гаад. Правда, не пойму, почему его так выговаривают, будто в нём две «а»? Должна ж быть одна. Ведь и так понятно: гад он. Причём, с большой буквы.
И стояла я так час или больше, и жалела горькую свою судьбинушку. Потом с сильным опозданием поняла, что не это мне нужно делать. Наверняка я тут для истребления этого злодея, а не для того, чтобы стоять около него как каменное изваяние. Во всех подобных историях, что мне довелось прочитать в книгах и увидеть по телевизору, люди попадали в другой мир именно ради истребления главного негодяя, средоточия всех злых сил. Правда, им приходилось долго искать, где сиё зло обитает и как оно вообще выглядит, да ещё и добиваться встречи с ним, проходя сквозь мыслимые и немыслимые испытания. А мне повезло: я почти сразу, без каких-либо особых трудностей попала в логово местного зла. Правда, теперь стою возле него, спящего, как дура, а никакого оружия для его истребления не имею