Катя переобулась в кроссовки, которые, увы, не заговорённые, и взяла ведёрко.
— Я за водой схожу, Турей. Не беспокойся, со мной опять волчица пойдёт, — почему-то она в этом даже не усомнилась.
— Куда? — Турей так и подскочила. — Что, воды мало? Бестолковая я, надо же было сразу принести. Нет, айя Катерина, вы не пойдёте. Я сама на ручей схожу.
— Тогда и я с тобой. Узнаю заодно, где тот ручей.
— Нет, айя! — заволновалась женщина. — Не пойдёте вы! А если упадёте? Вы к нашим горам непривычны. А голова закружится? Что я айту Даниру скажу! Нет, и не думайте!
Она выдернула у Кати из рук ведерко и умчалась — быстрее, чем та начала возражать. Мих хихикнул и ниже склонился над работой. Посоветовал:
— Да не надо с матушкой спорить, айя. Я точно знаю, я пробовал!
— Хорошо, не буду спорить, — согласилась Катя, тоже развеселившись.
Странная у них, что ни говори, субординация. Леди и служанка, вроде бы, точнее — айя и служанка, смысл как будто тот же, но эта служанка вертит леди как знает, ещё и покрикивает.
Что ж, кто может, тот и вертит. Катя пока не может, так что лучше ей ещё какое-то время сидеть ровно и дышать глубоко.
— Там есть сыр и мясо, — сказала она, — не хочешь пожевать, а, Мих?
— Очень хочу, айя, — безо всяких вежливых виляний согласился мальчик.
Ну конечно, чтобы здоровый мальчишка в этом возрасте и на свежем воздухе не хотел есть?! А тут ещё и волк. А воздух в этих горах чудесный, свежий и вкусный, и аппетит от него разгорается зверский… волчий, вот именно.
Катя соорудила из хлеба, сыра и мяса по солидному бутерброду — ах, сюда бы ещё помидоров! — вернулась к Миху.
— Руки мыть будешь?
Тот только заулыбался, отложил работу, с поклоном взял угощение и сразу впился в него зубами. Катя тоже принялась есть. Между делом спросила:
— Ты видел сегодня айта Данира, Мих? Он к вам приходил, да?
— А как же, — закивал тот. — До свету ещё.
— Ну да. Распоряжения оставить. Как бы он в волчьем облике это делал?
— Да обычно, — удивился Мих. — У нас по-волчьи все почти понимают. Чтобы нормально поговорить — это мало кто, а поймут — это запросто. Чтобы поговорить, лучше перекинуться, конечно. У волков ведь глотка другая. Но все равно можно.
Не то чтобы Катя очень удивилась — она ведь слышала уже эти «разговоры» с волками. Но уточнила:
— И что, обо всём поговорить можно? Совершенно обо всем?
— Почти, — кивнул мальчик. — Что-то далекое от волчьей жизни сложно объяснять. Математику — очень сложно. Грамматику — почти невозможно. Географию — можно, но исподволь. А про лес, и как охотиться, и где дичь, и где что растёт, куда идти, где встречаться — это запросто, волчий язык для этого и есть. Дикие волки, лесные братья, об этом обычно и говорят.