Она откинула голову, потёрлась затылком об его плечо, привлекая внимание.
— Ты испугалась, моя? Всё будет хорошо, — он мазнул губами по её виску.
— Данир, почему ты вынес такой странный приговор? Отправил их по разным тюрьмам? Жуть какая!
— Тебя это больше всего волнует? — он усмехнулся. — Моя добрая айя. Я приговорил их к жизни — чем такой приговор плох? Не переживай за них. Есть жизнь — будет и всё остальное. Возможно, не здесь. Пока иначе нельзя.
— Жаль. А что это был за фокус? Как он делается? И в чём смысл?
— Фокус? — Данир удивился. — А, ты про меч и чашу? Это не фокус, моя. Это магия. Меч, чаша, кровь Саверинов, эта земля, клятвы предков и присяга, которую я давал в тринадцать лет. И они все мне присягали тогда, люди Манша. Поэтому, как бы некоторые ни относились ко мне сейчас, они рассчитывают на меня, а я на них. И деться мне некуда.
— Значит, то, что случилось?..
— Да, у вас бы сказали — чудо. Но это к лучшему. Я заодно подтвердил права на Манш, хорошо, что все это видели.
— А почему ты сразу этого не сделал?
— Потому что, если бы ответ Матери был отрицательный, это означало бы кое-что плохое для меня. Хотя подтверждение моих прав тоже было бы налицо, — кажется, он опять смеялся, чуть-чуть.
— Что-то совсем плохое? — она хотела повернуться, он удержал.
— Знаешь, я почему-то был уверен, что всё получится.
— Ты чем-то рисковал, да? Ты это сделал… почему?
— Признаться тебе честно? — он опять крепче сжал её в объятиях, как не раз до этого. — Врать не хочется. Я беспокоился о себе. О нас. Вёл себя как подлый эгоист, не подверженный идеям добра ни на медяк. Ты ведь долго не простила бы мне эту казнь, верно?
— Данир?.. — она всё-таки повернулась к нему, посмотрела ему в лицо.
Насмешка не уходила из его голоса, но взгляд был очень серьезным.
— Во-от. А у нас так мало времени. Хоть и не хочется помнить об этом, но приходится. Я не хочу терять тебя даже ненадолго. Я готов был ухаживать, добиваться, хоть месяц или сколько — это уже было счастьем по сравнению с тем, что я имел в вашем мире. Но я очень рад, что всё получилось быстрее и ты уже моя. Я разочаровал тебя?
— Нет, — она качнула головой.
Действительно, совсем не кино. В кино отважный герой высказался бы как-нибудь более возвышенно и благородно. Ответ Данира не очень подходил герою, но это не отменяло того, что сделано — приговор маленькой волчице и кумату отменён.
— А если бы эта ваша Великая Мать отказала? Про тех двоих понятно, но чем бы это было для тебя?
— Говорю же, я почувствовал, какой будет результат. Мать великодушна, — Катя опять почувствовала его губы на своей шее.