— Она не рассказывала?
— Нет, — глухо ответила я. — Зато я ее вечно семьей укоряла… Если б знала, была бы тактичнее.
— Не переживай. Тех, кто все еще относится к таким семьям со злобой, осталось немного. В основном беловолосые шан’ниэрды. Они же сами свой род истребляют предвзятостью. Но это у них в крови. Посмотри хотя бы на Ромиара — Вольного и изгоя из рода. Он многое пережил, многое осознает, но бороться у него все равно не получается.
— И это при том, что у него чувства форматировались, — протянула я.
— Формати… чего?
— Нет, ничего, — отмахнулась я.
— Поздно отступать, Асфи. Рассказывай, — потребовал он.
Мы так и шли с ним впереди, общаясь на различные темы. От понятий плавно перетекали к сравнениям миров, к ценностям, вложенным нашими предками: я рассказывала о своих, он — о своих. Потом мы говорили о войнах и их последствиях, о разрушительной силе духов и не менее разрушительном оружии Земли. Как-то стремительно, но совсем незаметно перескочили на веселые случаи из жизни.
— Я тогда вместо паприки ухватила красный жгучий перец. С виду вообще различий никаких: пакетики прозрачные, надписей нет. Бухнула прилично так… Сама тогда на диете сидела, поэтому спагетти даже не пробовала. Вечером Женька пришел, а я в душ. Вышла, а он со слезами на глазах расхваливает и благодарит, ест и плачет. Удивилась, что мужиков макаронами так растрогать можно.
Смех Кейела мне нравился сильнее, чем гнев. Он сразу казался заботливым и ласковым, понимающим и отзывчивым. К нему в самом деле тянуло. И не без оснований. Не думаю, что, слыша эти звонкие нотки в хохоте, видя веселье и беззаботность в глазах, хоть кто-то мог бы зажать улыбку. Лично я улыбалась во все тридцать два.
Дорога пошла с наклоном вниз и уводила к виднеющейся высоким частоколом деревне. Я на каком-то моменте подбила камушек, он укатился в сторону и ударил по пятке Кейела. Вольный обернулся, пару секунд оценивал произошедшее, а затем пнул камушек обратно мне. Так мы и продолжили путь, пасуя гальку друг другу.
— Ко мне только эмоции вернулись, — рассказывал Кейел, не переставая улыбаться. Его волосы выбились из ленты и придавали внешнему виду большую безалаберность. — Возвращаясь с севера, ухватился за возможность подзаработать. Зашел по наводке в лес и оказался среди великого искусства. Кого только василиск не обратил там в камень: застывшие воины, несколько вепрей, мелкие змеи, дичь, но самое главное — радужные ящеры. Я, конечно, цвет оперения в серости не разглядел, но того, что там семейство редких ящеров погибло, уже многим бы не понравилось. Василиска с трудом, но убил. Пытался отдышаться, когда Тодж меня цапнул. Ты, может, шрам разглядела, — легко хлопнул себя по ягодице.