Тишина. Зрители замерли, выжидая. Какое-то шевеление внизу. Мелькнувшая фигура. Выстрел. И первый истошный крик. Все взорвалось, оглушая. Мужчина в салатовом жилете выпал из окна, задергался на песке в предсмертной судороге. Его голова. Ее не было. Просто кровавое месиво. Запах железа защекотал ноздри, дурманя, перед глазами поплыли бордовые круги. Время будто замедлилось, а арена начала приближаться, словно я могу изменять фокус зрения. Белая каша в крови и глаз радом. Желудок болезненно сжался.
На голограмме показали фотографию и данные убитого, но я уже не смотрела. Все не могла оторваться от того, что было его головой. Еще выстрел, еще. Целая очередь. Крики боли, отчаяния и рев толпы. Мир кружился. Я не понимала, когда это кончится. Не замечала ничего вокруг.
Вдруг чье-то легкое касание моего плеча. Мимолетное, но такое обжигающее. Я вскидываю голову и вижу Джера. Внутри все обрывается от облегчения. Не знаю почему, не могу объяснить. Просто было страшно, а теперь нет. Но он даже не смотрит на меня.
Растерянно наблюдаю, как Ансгар с еще одним волком, видимо старшим братом Астором, сразу идет к послу, здоровается с ним, а потом они усаживаются на дальний ряд. Генерал Корр тоже поднимается со своего места, покидая Белинду, и присоединяется к мужчинам. Они говорят о делах. Я кошусь в их сторону, но Джервалф просто не замечает меня. Даже иногда кидая рассеянный взгляд на арену, он скользит взором сквозь меня, будто я- пустое место.
Откидываюсь в кресле, глубоко вдыхая. Я — пустое место. Я нужна в спальне, здесь я никто. Он мог хотя бы поздороваться, улыбнуться. Хоть раз. Кровавый бой перестает будоражить, так как внутри меня сейчас тоже кто-то бьется в агонии. Мне физически больно от того, как вдруг хочется прикоснуться к Ансгару. Жадно втягиваю воздух, и безошибочно вычленяю его запах среди сотен других. Он прозрачной дымкой окутывает меня с ног до головы, заставляя дрожать от возбуждения. Это не я, это из-за укуса наверно. Но сопротивляться все сложнее. Впиваюсь в подлокотники, чтобы не подойти к нему ближе. Хочется просто понюхать. Безумие. От усилий сдержаться начинает мутить, на коже выступает испарина. Истошные вопли толпы, хрипы на арене словно аккомпанемент моего сумасшествия.
— Где здесь туалет? — поворачиваюсь к Белинде, не в силах рассмотреть ее. Так все плывет перед глазами. Голос скрипит, срываясь, — Мне что-то нехорошо.
— Выйдешь из ложи и сразу направо, в конце коридора, — Бел хмурится, всматриваясь в меня, — Может, тебя проводить?
— Нет, спасибо, я скоро, — встаю, покачнувшись, и на ватных ногах выхожу из ложи.