— Мне звонил доктор, — шепчет Джер на ухо, нежно прикусывая мочку. От его нежности меня передергивает. Я и таю, и противлюсь одновременно.
— Сказал, что я натворил, — продолжает волк и хмыкает довольно. Его руки поправляют мое насквозь промокшее белье, которое он просто сдвинул в сторону, методично натягивают обратно юбку.
— Я думал об этом, — бормочет Джер, зарываясь носом мне в волосы, обдавая жарким дыханием кожу головы. Он будто не замечает моего смятения, — Но не так скоро. Что ж, посмотрим, что будет.
— Ты о чем? — хрипло спрашиваю, наконец поворачиваясь к нему. Кидаю быстрый взгляд на его спокойное лицо и тут же отвожу, заливаясь краской.
— Твой запах, — Джер обхватывает пальцами мой подбородок и заставляет взглянуть на себя, — К нему начинают примешиваться нотки необоротной волчицы. Уже вечером все будут знать…Крайний срок- завтра.
— И? — я завороженно смотрю, как меняются его янтарные глаза, превращаясь в человеческие.
— И, боюсь, что твоей дружбе с Белиндой придет конец, — криво улыбается Ансгар. Отпускает меня и открывает дверцу кабинки, предлагая выйти.
— А твоему браку? — кидаю через плечо.
Джер дарит мне долгий нечитаемый взгляд и молча оставляет одну у умывальника.
29
Кое-как приведя себя в порядок, на ватных еще подрагивающих ногах возвращаюсь в ложу. Нюх все усиливается, и я ясно ощущаю запах Джера на себе. Он забивается в ноздри и отравляет сознание. Зачем Ансгару было прятаться? Белинда сидит рядом, она моментально учует. Как и его братья. Разве что аморы… Я не знала, насколько у них развито обоняние. Но какая им разница? Или все же есть? Генерал явно неравнодушен к жене Джервалфа. Возможно, он начнет давить на нее из-за меня…Мотнула головой, прогоняя ничем не подкрепленные догадки.
Надо признать, что я просто ничего пока не понимаю. Смириться и наблюдать. Иначе придумаю то, чего нет. Как, например, симпатия волка. Она призрачна или реальна? Я не могла понять, и это уже с ума сводило. Внутренности жгло, кости ломало, зрение менялось. Мир вокруг казался слишком реальным, более четким, и в то же время цветовая гамма становилась другой, выделяя одни оттенки и приглушая другие. Хотелось просто упасть на кровать, укрыться с головою и уснуть.
Стоило войти в ложу, как все устремили взгляды на меня, позабыв про представление. И самым добродушным из них был равнодушный взор Джера. Белинда откровенно пылала яростью, шумно втягивая воздух. Братья Ансгары смотрели хмуро и изучающее. Даже Дирк, который до этого светился показным дружелюбием, словно впервые меня увидел. Причем узрел во мне что-то опасное и непредсказуемое для себя. Аморы же взирали с легкой брезгливостью, кривя тонкие губы. Впрочем, на них мне было плевать. Тут бы с Ансгарами разобраться. Впервые повнимательней посмотрела на Астора, старшего брата. Красив. Как и все они. Темнее, чем Джер, ближе к брюнету, глаза цвета некрепкого чая, аккуратная короткая борода, почти щетина, хищный крупный нос, полные губы кривятся. Широкоплеч и высок, скала просто, Джер рядом с ним изящный мальчишка. Про утонченного блондина Дирка и говорить нечего. И взгляд, прошивающий меня насквозь, исподлобья, еще и на плечо косится, скрытое тканью, так зло. Будто видит метку сквозь одежду. Они почуяли все сейчас, я вдруг отчетливо это поняла. Или Джер им сам сказал, не стал тянуть. Я не знаю.