— А у кого есть? Ты же говорил, процентов десять выживает, если сильные. А я сильная. Уж точно здоровее твоей Белинды…
" Полудохлой" — продолжаю про себя.
— Ты не волчица, — Джер смотрит на меня как на буйнопомешанную. Кажется, еще секунда, и санитаров позовет.
— Волчица.
— Необорррротная, — ревет Джер, вставая и надвигаясь на меня, — Так, суррогат…
— Так сделай оборотной! Ты же можешь! Я слышала, есть какой-то ритуал.
Джер вплотную подходит, и я чувствую, как от него печет. Даже кожа вся в испарине. Клыки выглядывают из-под верхней губы. Лицо рябит словно в раскаленном мареве. Обернется сейчас — не сдержится. И прикусит за шею, чтобы молчала и не спорила. Кладу ему руку на грудь, пытаясь успокоить, и чувствую, как его сердце бешено бьется прямо в мою ладонь.
— Ведь есть же…ритуал? — намеренно говорю тихо-тихо, чтобы прислушивался и хоть чуть-чуть остыл, — Правда? Почему ты не хочешь?
— Есть, — хрипит волк, и голос его низкий, почти звериный. Еще немного и не разобрать слов будет, — Но он тоже опасен. Долгий укус, большая доза волчьего яда… Не все выживают. Еще и беременность… Вместе никак.
Его взгляд становится задумчивым. Джер склоняет голову набок и аккуратно проводит выступившими когтями по моей щеке, очерчивая овал. Потом пальцы смыкаются на шее, нежно сдавливая.
— Вместе не получится, Маррру, — шепчет хрипло, прожигая янтарными глазами. Потом произносит едва слышно, будто сам с собой разговаривает:
— Мне достаточно просто ударить тебя сейчас в живот. И все…
Я судорожно сглатываю, но делаю вид, что не расслышала. Я знаю, что он так не сделает. Мы оба знаем. Вместо этого продолжаю гнуть своё.
— А кто-нибудь пробовал? — облизываю губы, лихорадочно соображая, — ведь, насколько я понимаю, ребенок к яду вашему нечувствителен, да и я теперь наполовину волчица…Кто-нибудь делал так, Джер?
Ансгар молчит. Только пальцы медленно сжимаются на горле все сильнее. Злится. И думает. Может, даже сам не замечает, что делает. Бью его по руке, чтобы прекратил, и Джер тут же отпускает, опомнившись.
— Я не знаю, — признается честно, — Не слышал о таком.
— Так узнай, — я обвиваю талию волка, утыкаюсь носом ему в грудь, целую солоноватую кожу. Хочу, чтобы успокоился, выдохнул. Его мышцы каменные, гудят от напряжения, будто кинется сейчас за добычей.
— Джер, — шепчу, задевая губами волоски на широкой груди, и он покрывается мурашками, — я не хочу тебя делить ни с Белиндой, ни с сосудом. Ни с кем. И без тебя быть не хочу. Понимаешь? Нам нужно рискнуть…Я верю, чувствую, что все будет хорошо…
— И я не хочу, — только и отвечает волк, зарываясь носом в мою макушку, шумно втягивая воздух, — Не хочу тебя терять. А ты своим глупым упрямством обрекаешь меня на это…В тебе просто инстинкт говорит, Мару. Это плод тебя отравляет, заставляет выбрать его, а не себя… Опомнись! Хотя бы взвесь все.