Да! Ну, что, виконт? Теперь, кажется, я могу сама оплатить себе платье, как и весь сезон. И вам больше незачем одаривать меня своим покровительственным взглядом, строя из себя благодетеля, подобравшего деревенскую бесприданницу. Ооо, я даже не понимала раньше, как давило на меня это подчиненное положение. Улыбка переросла в тихий смех, и мне плевать, что наверно это выглядит странно.
Ловлю на себе сощуренный взгляд миссис Дурслей.
— Бедный виконт. Ему будет сложно с этим смириться, — фыркает она, показывая, что совершенно точно разгадала мою реакцию, — Вы же оплатите мое проживание, мисс Пеневайз, если вдруг мистер Дарси не захочет больше пользоваться моими услугами? Знайте, я всегда на вашей стороне.
— О, конечно, дорогая миссис Дурслей! — прощебетала я и, не выдержав, подскочила со стула и заключила ее в крепкие объятия.
Дарси в десятый раз за завтрак кинул нетерпеливый взгляд на настенные часы. Уже почти одиннадцать. Они должны были приехать еще к десяти. Встряхнул газету в руках, перечитывая сводки. Ну и где носит драгоценную мисс Пеневайз? Неужели так сложно добраться вовремя? Женщины…
Отложил зачитанную до дыр прессу и кивнул, чтобы подали десерт и еще кофе.
Нет, он ее не ждет. Просто не любит, когда опаздывают. Это так по-мещански…Чертова пастушка.
Перед глазами невольно всплывает образ белокожей статной мисс Пеневайз в легком льняном платье, скромно опускающей глаза долу при разговоре. И тут же сменяется совсем другой Анной: растрепанной и влажной, с запрокинутым лицом, покрытым лихорадочным румянцем возбуждения, кусающей алые губы и выдыхающей " О, боже" ему в рот. Непрошенная жаркая волна пробегает по телу виконта, оседая в паху.
Дарси упирается невидящим взглядом в принесенную чашку кофе. Какого черта он не зашел к ней ночью? Идиот. Обеспечил себе две недели неконтролируемых приливов возбуждения в самый неподходящий момент. Самое смешное, что ассоциативный ряд, связанный с мисс Пеневайз, у виконта был довольно необычный и постоянно ставивший его в неловкое положение. К примеру, три дня назад в клубе обсуждали овцеводство, из-за чего Дарси потом еще пятнадцать минут не мог встать с кресла, не выдав свою странную реакцию на рассказ о женщине- стригале, победившей благодаря своим ловким рукам на деревенских соревнованиях. То же несчастье постигало его и при упоминании комаров, шахмат, хорошего аппетита, или если кто-то выдыхал " О, боже".
Осложнялось дело тем, что, раз уж у них с невестой состоялся разговор о лебединой верности, то виконт решил сдержать обещание и не марать себя случайными связями. С одной стороны, это оказалось довольно легко, так как все его мысли и желания подобного характера были связаны со сладкой пастушкой, и другие женщины никакого особого интереса не вызывали. Даже когда графиня Сеттей, его давняя подруга и по совместительству иногда любовница, поймала Дарси в темном коридоре на приеме у Глостерширов и недвусмысленно прижалась всем телом, пытаясь поцеловать, виконт лишь вежливо отстранился и предложил даме сопроводить ее в бальный зал. Графиня была обескуражена, ее губы на секунду обиженно задрожали. Но, к ее чести, Мадлен быстро взяла себя в руки, с видом королевы приняла подставленный локоть, и, как ни в чем не бывало, заговорила о своей недавней поездке в Париж.