И мне больше ничего другого не оставалось, как протянуть ему свои ответы. Он тут же быстро пробежал взглядом написанное, как-то совсем уж разочарованно поморщился, будто вместо вкусного сладкого персика только что откусил лимон, и махнул рукой на выход.
Я пожала плечами, ну и ладненько. И только оказавшись в коридоре, легко вздохнула. Напряжения, которое чувствовалось в присутствии научного руководителя, как не бывало. Я весело подмигнула девчонкам, что все еще страдали у кабинета господина Томпсона, затем развернулась и вдруг увидела этого противного аспиранта. Он уверенно шагал по коридору, а все студентки восторженно пялились на этого зазнайку. Честно говоря, после разговора с профессором я очень злилась на Николсона и пыхтела как обиженный ежик. Внезапно из стены высунулась голова моей призрачной знакомой, она медленно выплыла в коридор, как обычно поздоровалась едва заметным кивком, и полетела на встречу аспиранту. Дама на несколько секунд застыла рядом с ним, затем развернулась ко мне, изобразила такое же надменное лицо, как и у этого гада, а потом вдруг состроила смешную рожицу и показала язык. Контраст оказался настолько резким, настолько неожиданным, что я громко расхохоталась.
Аспирант посмотрел на мою физиономию, лучащуюся весельем, недовольно покачал головой, выдавив при этом: «Ненормальная!», и помчался дальше, а мы с дамой смотрели ему вслед и по-прежнему смеялись. Потом моя знакомая степенно поплыла дальше, а я направилась к общежитию, по дороге размышляя, какие классные привидения все же обитают у нас в Академии.
Уже у себя я попыталась сразу разобрать остальные задания, но мне это не удалось, а все из-за соседок по комнате, Даны и Мэйны, которые сейчас сидели за столом, пили чай и перемывали косточки всем подряд, не делая особой разницы между преподавателями и студентами. При моем появлении, глазки девушек засверкали нездоровым интересом, и тут же начался самый настоящий допрос про нового профессора, но главное — про молодого аспиранта, который уже успел наделать шума среди женской половины Академии.
— Натка, ну расскажи, какой он этот Николсон? — заканючили они.
— Противный, — выдала я, — Нос длинный задирает, глазами круглыми из стороны в сторону вращает, губы тонкие кривит.
— Ну, что ты такое говоришь?! — возмутились девушки, замахав на меня руками.
— А нос у него очень даже ничего, и вовсе никакой не длинный! — заявила Дана.
— И глаза красивые, большие, — добавила Мэйна.
— А губы…
И обе соседки мечтательно зажмурились. «Эй, эй! А ну-ка вернитесь! Снимите свои розовые очки и посмотрите наконец на этого типа без прикрас!» — очень хотелось крикнуть им, но я понимала прекрасно, что девчонки меня не послушают, поэтому, не долго думая, махнула на них рукой и завалилась на кровать, уставившись в потолок, с которого на меня смотрел всеми восемью глазками маленький, но жутко разумный паучок. Он самым непостижимым образом куда-то прятался при каждой уборке, а потом так же неожиданно появлялся неизвестно откуда. Я даже привыкнуть к нему успела за те полгода, что он жил у нас. «Вот хорошо ему, — подумала, — никаких заданий для профессора выполнять не надо, виси себе на паутинке, обеда дожидайся, который сам, кстати, и прилетит, а тут ночи не спишь, днями в библиотеке пропадаешь, и все пишешь, пишешь, а допуска до экзамена так и не имеешь. Вот что за несправедливость такая?!»