Раньше я злилась на такие выпады, ерничала в ответ и никак не могла понять, почему моя внешность заставляла бывалых вояк и иных страждущих кривиться и просить другого целителя, пока один из них в припадке бешенства не проорал, что не дастся в руки смазливой лекарши, получившей место явно за другие заслуги. Я смотрела в зеркало и не видела ничего особенного. Среднего роста, с густыми русыми волосами, зелеными глазами и классическими чертами лица я казалась себе самой обычной девушкой — не писаной красавицей, но и не серой мышкой.
"Женщине не место на войне", — постоянно повторял мой брат, и желание доказать себе и всем остальным, что он не прав, заставляло меня, сцепив зубы, лечить, спасать и ставить на ноги даже таких вот непроходимых хамов, чтобы потом принимать от них цветы и шоколад в благодарность. Выживать в мире мужчин сложно, но возможно. Нужно просто не играть по их правилам, чтобы не оказаться заранее в дурах.
— Господа, очистите помещение. Керс, Рауль, останьтесь, — привычно скомандовала я. Эти двое частенько мне помогали при лечении: Керс, будучи магом, следил за светом в помещении и делился со мной энергией в случае необходимости, а Рауль, двухметровый силач, держал пациента, если мои манипуляции были чересчур болезненны, и просто был на подхвате.
Пока Керс и Рауль выдворяли стражников из кабинета и готовились к операции, я омыла руки специальным раствором, разложила инструменты и подошла к капитану. Он был в сознании, но взгляд стал мутнеть; лоб покрылся холодной испариной, дыхание становилось рваным и неровным. Рубашка, вся в кроваво-грязных разводах, висела лохмотьями и позволяла рассмотреть страшную рану на левом боку, из которой толчками начинала выливаться кровь. Наспех сотворенное кем-то из стражи обезболивающее и кровоостанавливающее заклинание переставало действовать на глазах.
— Капитан, ваша рана глубокая, но не опасная для жизни. Сейчас я сниму предыдущие заклинания, остановлю кровь, промою и зашью рану и погружу вас в сон. Через пару дней при правильном режиме от этой раны останутся только неприятные воспоминания. Но ближайшие минут 15–20 будут очень неприятными. Потерпите? — спросила у капитана, даже не сомневаясь в ответе.
— Да, — выдохнул он, и я приступила к делу. Губы привычно шептали целительские заклинания, руки порхали над раной, промывая ее специальным раствором. Капитан следил за мной тяжелым взглядом, силясь не потерять сознание. Ох уж эти мужчины! Когда я поднесла к его боку иголку, он мученически простонал и с силой сжал зубы.