Она прикусила губу и отвернулась, чтобы откровенно не разглядывать мужчину на расстоянии нескольких жалких шагов. Белое бельё на мужском теле не оставило места воображению. Олег зашёл в комнату, потом вернулся в спортивных шортах, подошёл ближе, промокнул волосы Риты полотенцем.
- Так ты ответишь, зачем пришла? – он улыбался, промакивал волосы, шею, плечи, снова улыбался, скользил взглядом по телу, почти не скрытому под тонкой, влажной тканью. – Сними платье, - прошептал Олег. Как по волшебству в Ритиных руках появилась белая ткань – футболка Олега, она пахла его гелем для душа… скорей всего, это была парфюмерная вода. Вся одежда Олега имела этот запах. И Рита радовалась, что не знала название этого парфюма, иначе скупила бы половину магазина и нюхала флакон, как наркоман.
- Не знаю, - честно ответила Рита. – Я не знаю.
- За этим?
Он сделал шаг вперёд, вплотную к Рите, наплевав на запах реагента после бассейна и сырое платье, кончиками пальцев провёл по плечам, давая свободу выбора, возможность сделать шаг назад. Мужской палец обвёл контур губ, как тогда, на кухне Евсеевых, только Рита чувствовала себя более пьяной без алкоголя. Тёплое дыхание с запахом карамели окутало Риту, она приоткрыла рот и ответила на уже знакомый поцелуй. Три небольших шажка, и она прижалась теснее, пока не почувствовала, что её вжали в твёрдое мужское тело, горячее, сильное. Желанное.
Сырая шёлковая ткань платья с трудом скользила по плечам, бретельки запутывались в волосах. Оголившаяся грудь ощутила холод, а следом горячий язык и поцелуи. Платье, как ненужная тряпка, осталось валяться где-то в прихожей, кружево трусиков нашло место при входе в спальню, также на полу.
Спиной Рита почувствовала прохладу постельного белья, а грудью горячее тело Олега, его приятную тяжесть, отрывистые поцелуи, хаотичные, жадные. Она спешила, торопилась, боялась не успеть. Не насытиться всласть своим незаконным удовольствием. Она проиграла эту Фермопильскую битву, даже не начав её. Она капитулировала до объявления войны. Сдалась и наслаждалась поражением.
Мужские пальцы скользнули между её разведённых ног, бесстыже и бесцеремонно. Рита развела бёдра шире, давая лучший доступ. Они скользили внутрь, поглаживали снаружи и снова скользили, раз за разом даря умопомрачительные ощущения, почти незнакомые ей.
Имело ли значение, чьи это были пальцы, решал ли запах карамели и неизвестного парфюма?
Да.
Рита теряла время и себя в жгучих ласках и поцелуях, глаза слезились, а голос, кажется, охрип. Она не могла говорить, думать, дышать, только рвано стонала и отвечала на слишком откровенные и жадные поцелуи.