Маша закрыла дверь за Сергеем, и совершенно оглушённая уселась на диван. Казалось бы, что такого? Она занялась сексом с Сергеем, или он с ней, неважно. Этот раз был вторым с ним. Всё шло к этому, Маша не планировала так скоро, но и долгие платонические отношение её бы не устроили. И всё же она была ошарашена. Настолько хорошо не бывает, о таком ни в книгах не пишут, ни в кино не показывают. Другой уровень восприятия, чувственности, обескураживший её. Дело не в количестве оргазмов, не в умении партнёра и не в разнообразии поз, а во взлетевших на другую высоту, практически недосягаемую, эмоциях.
В том, что случилось после секса. Сергей не вскочил, чтобы сбегать в ванную, покурить, отдышаться. Он прижал к себе Машу сильно-сильно, казалось, у неё хрустнут косточки, и сказал:
— Какая же ты, Машенька!
Удивили Машу вовсе не слова, а интонация, тон, которым было сказано. Искренний, даже детский, и от того искрящийся. Так дети восхищаются мыльными пузырями или связкой воздушных шаров.
— Я люблю тебя, — выдохнул Сергей и Маша опешила. Любит? Но такого не бывает, или всё же?.. — Люблю, — уверенно повторил Сергей.
— Что значит «люблю»? — Маша выкарабкалась из недовольно разъятых объятий. — Как ты понимаешь это слово «люблю»?
Маша на собственном опыте знала, что «люблю» может носить сто цветов, тысячи оттенков, может не стоить ровным счётом ничего. Быть удобством, надоевшей привычкой, грустью, прихотью, удобством.
— Если честно, не знаю, — на удивление удручённо ответил Сергей. — Я не слишком понимаю, что такое «любовь». В древнегреческой философии есть семь видов любви…
— И все семь — урезанные версии, — опередила Маша, не зная наперёд, что скажет Сергей.
— Да, урезанные, — согласился он. — Невозможно всю жизнь восхищаться человеком, который рядом. Дружить с собственной любовницей или женой странно, а искать выгоду пошло. Но прожить всю жизнь с одним человеком возможно, быть рядом в горе и радости, растить желанных детей, стареть, лысеть, толстеть, жаловаться на радикулит и камни в почках, а потом рвануть в отпуск и там узнать, что есть ещё порох — можно. Однажды я разочарую тебя, а может быть, и ты меня, хотя сейчас в это не верится, но всё равно я буду любить тебя. Когда женщина одна-единственная на все времена, точно знаешь, такой она и останется до самого конца этой сложной жизни, которую вы и проживёте вместе, вырастив детей — вот это и есть любовь. Мы меняемся, жизнь меняется, часто не в лучшую сторону, а человек, который рядом — остаётся при любых обстоятельствах. Для меня это любовь. А за целую жизнь все тридцать семь видов любви можно пережить, главное — с одним человеком. Так ведь лучше, Маша?