– Амелия, – мое имя, хрипом сорвавшееся с его губ, звучало до невозможности эротично. Я прижалась к нему, что было сил, и он, издав приглушенный стон, обнял меня в ответ так, словно я самое желанное на свете чудо. – Это неправильно, – тем не менее, дорожка трепетных поцелуев была проложена от шеи до ключицы.
Сама не веря своей испорченности, я пошевелила бедрами, заигрывая с ним. Я терлась о его набухший член своей промежностью, жаждущей властного проникновения, утоления похоти, пресыщения.
– Какое это имеет значение сейчас, – хрипло прошептала я.
Глубокий, долгий, страстный поцелуй отринул все мои сомнения… я желанна таким великолепным мужчиной, как мистер Эллингтон.
– Если я продолжу, – отрываясь от поцелуя, но вновь возвращая мне целительный бальзам своих губ, мистер Эллингтон пытался обуздать сжигающую его похоть. – Ты будешь… жалеть…
– Никогда…
Не в силах оторваться друг от друга мы целовались, растворяясь в объятиях, сплетении рук, нежности языков. Миг растянулся до масштабов вечности, вырвав нас из реальности и подарив мир, в котором нет времени. Только бесконечно прекрасное здесь и сейчас. В поцелуе больше не было пошлости или разврата, только вся глубина преданности, благодарности, страсти.
– Я… хочу… тебя…, – прерывая поцелуи для слов, прохрипел он.
– Пожалуйста, – я изнывала в его объятиях, извиваясь как змея, умоляя овладеть мною. Мне было плевать, кто и что подумает. Да и кто узнает? Здесь и сейчас были только он и я, и мы хотели друг друга. Только это имело значение.
Обхватив мое лицо ладонями, он прижался к моему лбу, только чтобы держать наши губы на расстоянии, ведь мы не могли насытиться страстью и негой, искрившими между нами.
– Амелия, если мы сделаем это… пути назад не будет…
– Плевать, – я отчаянно пыталась вернуть утраченные позиции, вернуть такой нужный, такой целительный поцелуй.
– А мне нет, – казалось, к нему вернулось самообладание. В такие моменты полной решимости он был непреклонен, и спорить с ним бесполезно. Я вдруг почувствовала себя ужасно неловко: с задранной юбкой, оторванными пуговицами на блузке, растрепанными волосами… Он же выглядел великолепно даже после страстной атаки со стороны своей незадачливой подчиненной.
– В таком случае, – разочарованно и слегка обиженно резюмировала я, – мне лучше вернуться на соседнее сиденье.
Без его помощи я бы в жизни в узкой юбке-карандаш и на шпильках не перелезла бы с его колен на пассажирское кресло.
На прощание, прижав меня к себе и пленительно вдохнув аромат моих волос, он поцеловал меня в висок и поправил распахнувшийся ворот блузки. На пассажирском сиденье я оказалась также неожиданно, как и на его коленях. Стало холодно, неуютно, одиноко… даже больше, чем стыдно и обидно. Меня отвергли. Но почему, ведь он хотел этого не меньше, чем я? и если разум говорил «нет», то тело не намекало, оно кричало «да, да и еще раз да!». Тем не менее, он обуздал страсть и оттолкнул меня.