Вот тебе и покормила оренарчиков.
— Кристин, вы в порядке? — граф поспешил меня поднять, а Анахель — отряхнуть шубку.
С телом-то все хорошо, а вот душа до сих пор в пятках и выползать оттуда не планирует. Оренары как взбесились от моего падения. Все, у кого были крылья, принялись летать, ударяться в потолочную изгородь, в забор. Все заголосили: шипели, квакали, кричали, вопили, стонали, выли.
Арман, будто прислушиваясь к чему-то, замер, а потом схватил мою руку.
— Кровь! — севшим голосом произнесла Анахель. — Папа…
— Уходить поздно.
Вот почему мне нифига не понравилось волнение в голосе Армана? Он что, повел жену и ребенка в клетку с опасными тварями? Я-то была уверена, что они полностью безвредны! Хотя, дура дурой. Если безвредны, почему тогда граф инвалид?
— А знаете, я что-то передумала кормить ваших животинок.
Только повернулась в сторону выхода, как один из оренаров зарычал.
— Эргат! — жестко приказал Арман, но огромная то ли собака, то ли медведь, на приказ не отреагировала. — Эргат — место!
Но Эргат видал в одном месте это самое «место».
— Папа! — жалобно простонала Анахель, наблюдая, как здоровенное чудовище, не отрывая от меня взгляда, приближается, собственно, ко мне.
Сглотнула и снова позвала маму, хотя чем она мне поможет в этой ситуации? Тут даже боженька не поможет. Даже это несусветное Необъяснимое вряд ли вытащит меня из такой задницы.
— Не ешь меня, я не вкусная! — произнесла, пряча ладонь за спину.
Эргат остановился, а, когда другие оренары решили снова завопить, рыкнул на них так, что я от испуга на задницу села. Сила графа снова помогла мне подняться, но сила земного притяжения тянула меня обратно.
— Дайте ему обнюхать вашу руку, — приказал Арман.
— Сдурел что ли? Я еще жить хочу!
— Если хотите — дайте. Ну же, Кристин!
— Я ненормальная! — прошептала, протягивая вперед руку с порезом. — Я больная на всю голову, если делаю это!
Алая капелька плюхнулась на снег. Эргат повел огромным влажным носом, подался вперед, нюхнул мою кровь и, батюшки святы, слизнул ее! Покормила оренарчика! Всю жизнь теперь помнить буду. Надеюсь, долгую и сознательную, а не короткую и в психбольнице!
Кровушки моей монстру явно оказалось мало. Он оскалился и, вжав уши, припал к земле. Хищники обычно поступают так, когда готовятся напасть.
— Арман! Ты же маг, убери это от меня! Помоги мне!
Остальные оренары всполошились, бросились врассыпную, прижались друг к другу по углам. Даже они опасность чувствуют, а граф стоит, раззявив рот и, точь-в-точь как Анахель, взирает на происходящее с недоумением, но без страха.