Отказываться от таких согревательных процедур было глупо. Тем не менее, следовало как-то отвлечься от хоть и довольно целомудренных, но все равно обжигающих прикосновений мужских рук. Потому я поинтересовалась самым будничным тоном:
— Здесь уже наступила зима?
— Что? — переспросил император, будто ему пришлось оторваться от поглотивших его мыслей… или действий.
Рину понадобилось некоторое время, чтобы воспринять мои слова, но он ответил, не дожидаясь повторения вопроса.
— Нет, — прозвучало над моим левым ухом, — пока только осень. Зимой по всей Империи лежат глубокие снега.
Я окинула взглядом луг и виднеющуюся за ним кромку леса. Как не силилась, но не смогла себе представить над всем этим снежный полог.
— На моем острове никогда не бывает снега, — проговорила задумчиво.
— В самом деле? — удивился Рингард. — Интересно было бы там побывать…
— А ты можешь? — полюбопытствовала я.
Вдруг император сам способен доставить Гретту в родной мир?
— Да, — обрадовал он и тут же добавил: — Но не без помощи Мариаса и его парней. Хотя, боюсь, такая прогулка будет слишком дорого мне стоить.
— А если я захочу домой? — продолжила осторожно допытываться.
На этот, в сущности, невинный вопрос Рин отреагировал странно. Мужская грудь, к которой я прижималась спиной, вдруг окаменела. Объятья будто бы стали теснее, хотя мне думалось, что это невозможно.
— Не уверен, что смогу тебя отпустить, — напряженно отвечал император.
Я даже не нашлась, что сказать на такое заявление. Рингард же сделал глубокий вдох, расслабился и продолжил своим привычным насмешливым тоном:
— С кем же я буду веселиться?
Далее он повел себя совершенно неподобающим для повелителя образом. Воспользовавшись моей беззащитностью, Рин принялся меня щекотать. Все мои попытки извернуться и сбежать мягко, но неотвратимо пресекались.
На мой визг примчались волкодавы, но остановились в растерянности. Им, вроде как, хотелось меня спасти, но выступить против хозяина животные не осмеливались. Потому на всякий случай они рычали на нас обоих.
— Не забывайте, на чьем вы довольствии, — угрожающе предупредил псов император, при этом явно сдерживая смех.
Измываться надо мной он все же прекратил. Я даже смогла повернуться к обидчику лицом. Наверно, зря. Его объятья стали куда более интимными, и в них не осталось места для детских забав. Императорские очи перестали смеяться, взгляд стал глубоким и влекущим, как морское дно вдали от берега. Впору было в нем утонуть…
Пришло отчетливое понимание, что меня сейчас будут целовать, что в целом неплохо. Вот только с головы никак не хотели уходить слова учителя о «лобызаниях» и возможных печальных последствиях оных. Кажется, он говорил еще что-то об уважении к девушке и ее репутации.