И горькую обиду — за нее же.
Коп Шеридан, как звали возлюбленного Гаи, оказался племянником хозяина постоялого двора. Он снабжал родственника клиентами со двора и за это мог когда угодно и на любое время пользоваться для свиданий номером в пристройке на несколько комнат, тянувшейся за ресторацией.
— Пришел со своей девкой вчера ночью, просил не беспокоить. Утром еду заказывал, а больше я его не видел, — сердито рассказывал хозяин, бросая в сторону Дэша злые взгляды.
— И номер вы весь день не проверяли и этой ночью постояльцев тоже не беспокоили?
— Это наши договоры с племянником, и о них я никому отчитываться не должен, — полноватый мужчина с глубоко посаженными глазами смотрел на руку Дэша на столешнице перед его носом, прикрывающую несколько монет, но рассказывал больше от страха перед одаренным, чем от желания подзаработать.
Сквозь щель под дверью пробивался тусклый свет, словно постояльцы еще находились внутри. Вот только тишина в ответ на стук была поглощающей. Дверь оказалась заперта изнутри на засов и выходившее во двор окно — закрыто. Оставалось еще одно, на соседнюю улицу.
Страх Аны давно превратился в панику, а подозрения — в уверенность, что Гая попала в беду, и страшные мысли кружили голову до тошноты, но девушка держалась. Дэш убежал через ворота на улицу и через несколько минут послышались его шаги в номере, дверь распахнулась, и на лице парня, непривычно бледном и хмуром, был написан страшный приговор.
Ана рванула вперед, но оказалась поймана сильными руками.
— Это не Гая, успокойся, — от сердца отлегло, но оно продолжало сжиматься от страха и биться о ребра.
Светильник на столе почти выгорел. Через распахнутое окно в комнату лился свет Второй луны и касался голого мужчины, лежавшего посреди комнаты на полу. Белье на кровати было перевернуто, валялись горки поспешно сброшенной одежды, среди которой Ана узнала платье подруги.
Всегда такая аккуратная, а все вещи на полу! Аккуратная, но страстная. А Коп сводил Гаю с ума своими любовными играми. Ана уже не знала, под какой подушкой прятаться от подробностей. Какие идиотские мысли… когда рядом…
Смерть была ужасна не только запахом, сладко-кислым, выворачивающим наизнанку внутренности, но своей небрежностью и равнодушием к тому, в каком нелепом виде застыл труп. Лежал, бесстыдно раздвинув ноги, с темными пятнами крупных синяков. Руки мужчины были неестественно вывернуты. На обезображенном болью лице выделялись застывшие глаза и смотрели в потолок. Ана согнулась пополам, и ее вытошнило прямо под ноги. Дэш подскочил к ней, выдергивая из рукава платок, оттащил девушку к раскрытому окну, разворачивая к безлюдной улице.