— До Аны ты не дотронешься! Запомни. Ни ты, никто другой!
— Остынь Ларс, — отпихнул руки брата Мирн, — она мне как сестра. Я никогда ее не обижу. Ты сам готов это сделать. Не думал, как она примет твою женитьбу?
— У нее не будет выбора, — голос Ларса был похож на рычание раздраженного хищника, а у Аны закончился воздух.
Она открывала рот, пыталась дышать, но ничего не получалось. Слишком важным было сначала услышать, что прозвучит за соседним столом, а потом можно снова вздохнуть. Если получится.
— Похоже, что выбора, прежде всего, нет у тебя.
— Да. Его, прежде всего, может не оказаться у меня! А значит, и мне, и вам обоим придется принять его последствия.
— Не боишься, что Ана выкинет что-нибудь от обиды? Например, просто исчезнет?
— Боюсь, — признался Наследник. — Поэтому, как только мы вернемся в Долину, я возьму ее на праздник Урожая, и она сразу же станет моей.
Мирн покачал головой.
— Больше не боишься непредвиденных последствий?
— Нет. И помолвка во время праздника Урожая не закрепляется ни магически, ни законами, так что не станет препятствием браку с Рассветной, если он понадобится.
— Жестоко, Ларс. Что станет с Аной, когда она узнает правду?
— Примет все, как есть. Я стану ее первым мужчиной, это закрепит привязку настолько, что она не сможет уйти от меня или быть с кем-то другим. До окончания Отбора у меня достаточно времени, чтобы найти возможность сделать наш союз настоящим, или убедить Ану в причинах моих поступков. Ко всем теням! Ана должна понять, что останется самой главной женщиной для меня, даже если мне придется выбрать Рассветную. Понять и принять!
— Как же Кайра?
— Для нее, как и для меня, это, прежде всего, династический брак.
— Но на вас тоже действует привязка.
— Она никогда не была такой сильной, как с Аной. Значит, скорее всего, исчезнет после окончания Отбора.
— Значит, пройдет и с Аной…
— Нет! — снова рык вместо голоса. — У нас настоящие чувства.
— Может, следовало спросить сначала меня?
Ане показалось, что она закричала на всю Голландию, но на самом деле издала едва различимый писк. Но и его оказалось достаточно, чтобы оглушить двух людей в шумном баре, настолько резко развернулись к ней Ларс и Мирн, растеряв все признаки опьянения.
— Спросить, что я к тебе чувствую, — срывающимся на шепот голосом закончила она.
Глаза казались сухими пустынями, веки царапали их, словно катали под ресницами песок.
А потом Ану накрыла ярость, требовавшая мгновенного выхода. Удар кулаком, и она почти попала по скуле Ларса. Пинок ботинком, и треснула ножка стула под ним.