Когда я вошла в родительскую квартиру, мама, встретившая меня в коридоре, нахмурилась и поинтересовалась:
– У тебя всё нормально? – видимо, выражение моего лица было настолько похоронным, что она заподозрила что-то неладное.
Я вяло усмехнулась и попыталась оправдаться:
– Да на работе завалы, устала ужасно… – я хотела что-то ещё сказать, но мама меня перебила:
– Не хочешь говорить, так не говори, я же не заставляю.
Я замолкла и поджала губы. Да, всё-таки эта женщина знает меня, как облупленную. Пора бы привыкнуть, что какой бы я взрослой и самостоятельной не была, она все=равно будет раскусывать меня на раз-два. Вряд ли уже это изменится. Хотя, сама она как-то давно обмолвилась, что всегда знает, когда ей врут те, кого она любит. наверное, папа с ней тоже всегда честен. Хотя, я за ним лжи никогда не замечала. Свят не врал, он просто очень часто недоговаривал, а я вот такое вот гнилое зерно в семействе.
– Мой руки! – наказала мне родительница и ушла на кухню. Оттуда доносился восхитительный аромат блинчиков. Я поспешила последовать маминому приказу, а после отправилась поедать самое восхитительное блюдо на свете. Прислушавшись, я поняла, что дома кроме нас никого нет.
– А где Свят с папой? – спросила я. Странно, что оба отсутствуют вечером в субботу.
– О, секретничают! – наигранно зло заявила мама. – Представляешь, отец этому охламону чем-то помогает, а мне не говорят. Переживай тут за них!
Я усмехнулась. Вполне в духе нашей семьи. Маму пытаются оградить от лишних переживаний, не понимая, что от этого она переживает ещё больше. “Мужчины, что с них взять,” – всегда в таких случаях говорила мама.
Блины были, как всегда, прекрасны и чудесны, о чём я и сообщила, получив тут же шутливый подзатыльник за то, что разговариваю с набитым ртом. Потом уже, когда я наелась, мне стало так хорошо и так лениво, что я начала зевать.
– Тебе для счастья, Рерка, только поспать бы, да поесть. Больше и не надо ничего, – заявила мама выдавая мне полотенце.
После душа меня сморило окончательно, я и не заметила, как заснула. И снился мне чёртов Ян, его чёртовы руки и его чёртовы глаза…
Утром я проснулась отдохнувшей и бодрой. Глянув на часы, поняла почему. Моё “утро” началось в двенадцать часов дня. Мама, как обычно, меня пожалела и не стала будить. Мысленно поблагодарив её, я потянулась и встала с кровати. Сразу же заправила её, потом только пошла на кухню.
Там уже сидели жутко сонные папа со Святом, на которым мама смотрела крайне обиженным взглядом. Но они не сдавались и ели борщ, насупившись. Я едва не рассмеялась, глядя на всю эту идиллию.