Так что с сожалением и совершенно не скрывая предвкушающего плотоядного взгляда на во истину потрясающего мужчину, я спрыгнула с высокого стула и подхватив гримуар, пересела на мягкий диван. Я открыла книгу на журнале наблюдений дражайшего папеньки и достав блокнот для записей рецептов начала переписывать зашифрованное содержимое экспериментов, стараясь выводить каждую закорючку точно, как написано.
Моя одноклассница Карина, имела армянские корни и внешность, к тому же росла билингвой, и если в детском саду девчушка, лепечущая на русском с большой долей армянского, вызывала умиление, то предрасположенность к языкам со временем переросла в одержимость. И хотя Каринэ не стала лингвистом, знание в совершенстве девяти языков добавило к её резюме крутого рекламщика крутизны и вывело на международную орбиту.
Надо будет созвониться с ней, ведь на днях она возвращается из командировки в Дубай, а после того, как еще одна наша подруга Лера вышла замуж и пропала с радара, погрязнув в семейной идиллии с супругом-красавцем, Каринка загрустила. Многочисленная армянская орда, ой простите, диаспора, считала подругу давно вышедшей в тираж старой девой, просто потому что в двадцать пять у неё не было пятерых детей и пузана-мужа, ловко умеющего жарить настоящий шашлык и декламировать замысловатые тосты.
Вах.
А вот я в языках, мягко говоря, была не сильна. Виной всему частые переезды и то, что я вынужденно меняла учителей каждый год. Из-за постоянной миграции даже репетиторы не задерживались надолго, зато в точных науках я была сильна, отсюда и выбор специальности.
— Что ты делаешь? — с любопытством спросил Артур присаживаясь рядом и с интересом заглядывая в мои записи. Теплое бедро всего на мгновение прикоснулось к моему, обжигая и посылая волну похоти, я мысленно выдохнула и надавала пощечин. Себе. Не Артуру. В том, что он знает, как, действует на меня, я не сомневалась, а судя по лукавому взгляду, делал он это намерено.
— Я знаю, что надписи прочитать может только прошедший инициацию член семьи Апакаре, — постаралась ответить без дрожи в голосе, — но ничто не мешает мне переписать содержимое и дать тому, кто хоть что-то разберет в папулиных каракулях. Потому что я — пасс.
Заинтересованность одного рода в глазах инквизитора сменилась другой, еще бы, кто бы не хотел прочесть зашифрованные записи одного из самых сильных сумеречны магов. Когда я полностью исписала один листок, я протянула его Артуру и принялась за второй.
Меня хватило на то, чтобы скопировать шесть листов, а потом буквы стали сливаться и в панике разбегаться от меня, как тараканы, когда на кухне ночью включили свет. Я погладила гримуар по корешку, благодаря за помощь, а лис, который все это время совал свой любопытный нос в записи, разочарованно фыркнул и закрутившись юлой, свернулся в клубок и задрых. Чуткие ушки подрагивали, показывая готовность слушать даже то, что для него не предназначено, но, когда начала подрагивать задняя лапа, я поняла, что Феня крепко спит.