Пирог был восхитительным и таял во рту, я плотоядно уставилась на его остатки и поймав мой алчущий взгляд, Франи со смехом отрезала мне еще один громадный кус. Я едва не проглотила вилку, и, наверное, слопала бы еще один, но в желудке не осталось места.
очень люблю печь, с воодушевлением просеивать муку, подбирать подходящие специи и начинку, месить и раскатывать тесто, лепить идеальные булочки или формировать симметричные пирожные, выкладывать готовые шедевры в духовку непременно по фэн-шую и всегда доставать уродливых кракенов со вкусом гудрона, или неделю отмывать от горелого сахара противень. Любить и уметь — это разные величины.
— Мы вчера вернулись поздно, и я не стала тебя будить, — допивая свою ваксу, сказала брюнетка, — Кирилл передал тебе кое-какие вещи из дома и корреспонденцию. Вот.
— О, дааа, — закричала я и выхватила из пакета телефон и сразу набрала маме, сбивчиво извиняясь за долгое молчание. Я вкратце рассказала о событиях последних дней, избегая кровавых подробностей и мокрухи, а когда вежливая хозяйка вышла из кухни, поведала маме про Артура. Не считая Митеньки Ривмана, это был первый мужчина, о котором услышала моя мама.
И если одногруппник — на довольно долгий период с легкой руки матушки приобрел кличку Долбоклюв, то Уэлсли был удостоен самых достойных и восхищенных эпитетов. После встречи с Серджо (до сих пор передергивает от осознания, что этот любитель запрещенных экспериментов мой отец) мама долго не могла даже смотреть на мужчин. Не потому, что любила и страдала по подлецу, или не потому, что считала себя недостойной, а потому что прекрасно понимала, что постоянные переезды не способствуют долгим и прочным отношениям.
Её первые отношения наложили отпечаток на всю дальнейшую жизнь, и только недавно, когда мы наконец-то сменили кочевую жизнь на оседлую, у мамы появился серьезный мужчина с далеко идущими намереньями. И теперь, при каждом удобном случае, она осторожно, старалась выведать хоть какие-нибудь подробности моей несуществующей личной жизни, и сейчас, от всего сердца радовалась за меня, требуя подробностей в стиле «а что он сказал, а что ты, а как он посмотрел».
С трудом прервав фонтан восторженных возгласов, я закончила разговор, сославшись на несуществующие дела. Не хотелось бы обманывать маму, но пока я и сама не знала, что я испытываю к герцогу, вот когда определюсь, тогда и скажу наверняка.
В конвертах были счета, пара приглашений на рауты и на совет ковенов, а еще требование, по-другому назвать столь настойчивое приглашение я не могла, в ближайшее время посетить нотариуса в Шварце. Я набрала номер, указанный на бланке, и секретарь, соединил меня с представителем нотариальной конторы.