— А вас, Дарья, я попрошу остаться. — "Штирлиц еще никогда не был так близок к провалу". Когда за последним человеком закрылась дверь, а шпильки туфель проделали в ковролине две маленькие дырочки, я таки подняла глаза на мужчину, — Прости, не смог удержаться, всегда хотел сказать эту фразу, да всё ни к месту было.
Его красивое, чего уж там, лицо, осветила приятная белозубая улыбка. Темно-синий костюм в тонкий рубчик и бледно-голубая рубашка, без галстука придавали ему солидный вид, волосы были уложены, а не торчали вихрами в разные стороны, как тогда.
Впрочем, и я была не в отельном халате на голое тело. Персиковая блуза с бантом и черные зауженные брюки вносили каплю романтики в море официоза моего туалета, а аккуратная укладка подчеркивала деловое настроение, но как говорится, не для него моя розочка цвела, поэтому только по делу и по существу:
— Может быть у вас есть еще какие-нибудь фразы, которые просятся на язык? Я вся внимание, — острый, словно чили-перец язык, неоднократно был причиной моих бед, но я не смогла удержаться и сбить с него немного спеси. У меня даже руки чесались, пощечину ему влепить, хотя, по сути, было не за что.
— Даш, ты это…успокойся…это не ты, это силы твои почувствовали одноименно заряженную частицу. Хочется скандал закатить или…ну…то самое. Расстаться…кхм. Заткнулся.
Вот пока лисеныш не озвучил второй вариант чего мне хочется, мне о том, этом самом и не думалось. Но рыжая морда навел меня на непристойные мысли и мой взгляд сам собой перескакивал с плавного изгиба твердых губ на сильные, длинные пальцы, с темной поросли, виднеющейся в вороте не застёгнутой на все пуговицы рубашки на ширинку дизайнерских брюк.
Стоп.
Это не я.
Какая к чертям ширинка?
Я подняла глаза и вновь поймала проницательный взгляд, явно понимающий, о чем я только что думала и смотрящий уже совсем с другим интересом, нежели шутливое любопытство двадцатью секундами ранее. Глаза его потемнели, из синих, как небо в погожий день, они стали стальными, как штормовое море, зрачок расширился, без сомненья разглядев проступившие под блузой сморщившиеся от возбуждения соски.
Кровь так сильно прилила к паху, что я с трудом заставила себя не скрестить ноги, а стоять прямо, удобные, ранее брюки стали внезапно давить, а чувствительные вершинки выпирали просто неприлично. Чувства обострились, в солнечном сплетении стало горячо, а кончики пальцев зудели от потребности прикоснуться к мужчине.
Он было шагнул ко мне, но я отступила на шаг, капитулируя, и Кирилл остановился.
Я медленно, ослепленная желанием, боясь передумать, повернулась и пошла на рабочее место.