– Да, милый, – проворковала трубка со стереоэффектом.
Со своего места Денис прекрасно увидел недовольную гримасу подружки, в одночасье ставшей чужим человеком.
– Где ты? – поинтересовался вполголоса.
– Встречаюсь с одноклассниками, – бодро соврала Александра.
– А… – пробормотал Цесаркин, наблюдая, как рука Санькиного спутника забирается под цветастый подол и оглаживает тонкую коленку.
– Твоего кавалера в каждом классе на второй год оставляли? – равнодушно хмыкнул Денис.
– Какого кавалера? – в ужасе пролепетала Санька и строго осведомилась:– Ты выпил?
– Я абсолютно трезв. Развлекайся, милая, – пренебрежительно заметил он, наблюдая за ее испуганным личиком. Александра оттолкнула руку кавалера и осмотрелась по сторонам. – Не давай себя хватать, моя лапочка, – пропел Цесаркин.
– Что за пошлятина, Денечка? – попробовала отчитать его Санька.
– Это Высоцкий, милая, – хмыкнул Цесаркин и, выйдя из укрытия, помахал на прощание рукой. – Ключи оставлю у консьержки, – бросил между прочим.
– Подожди, – вскрикнула Санька. – Я тебе все объясню.
– Не стоит, милая. Давай без драм, – равнодушно пробормотал Денис, нажимая на кнопку отбоя. – Прощай!
– Ну и провались ты пропадом, Цесаркин! – Александра выскочила из ресторана и, приняв воинственную позу, орала на всю улицу. – Проваливай! Что с тебя взять? Ты даже квартиру умудрился профукать!
Он развернулся и удивленно уставился на нее.
– Ты жила со мной из-за квартиры деда? Ну ты даешь, – обалдел Денис, даже не зная, плакать ему или смеяться. – Пока, Шурка, – махнул он рукой, прекрасно зная, что она терпеть не может, когда кто-то ее так зовет.
Он завернул за угол и оказался на проспекте, освещенном как днем.
«Из тьмы да в полдень», – буркнул про себя Цесаркин и, заметив автобус на остановке, запрыгнул в закрывающиеся двери. И, глядя на медленно проплывающие за окном фонари и парки, Денис вошел в приложение сбербанка и быстро заблокировал свои карты, отданные Саньке на мелкие расходы.
«Ибо не фиг», – мысленно предупредил он и снова ткнул в знакомый контакт.
– Мам, вы дома? – поинтересовался он у родительницы и быстро добавил: – Мы с Гердой сейчас к вам приедем. Я ушел от Шурки.
– Дени-ис! – вскрикнула мамаша. – Тебя сейчас поселить негде. Тем более с Гердой. У тебя есть своя комната на Московской, езжай туда. А меня аллергия на собак, забыл?
– Не вопрос, мам, – хмыкнул Цесаркин, ругая про себя этот ужасный день, старшего брата, любовницу, эксцентричную мамашу и Нину Тарантуль с колдовскими глазами.
«Ведьма самая настоящая», – подумалось ему. Как узнал о ней, так вся жизнь и полетела вверх тормашками.