— Приходила. К дочери. Часто, — односложно и совершенно безэмоционально произнесла гостья.
— А я, значит, до сих пор не прощён? — с небольшим нажимом поинтересовался Ранхус.
— Прощён, — тон Ксоры остался прежним.
— Тогда, почему ты так холодна? — горечь в голосе короля была сравнима с мольбой.
Она, наконец, подняла на него глаза.
— Ты забыл, кто я? — голос женщины чуть потеплел, а взгляд ласкал, как когда-то, очень давно, но всё равно надежды никакой не сулил.
— Нет, — сдался Ранхус. Повернуть разговор в нужное ему русло не вышло. Собственно, никогда не получалось. Ксора всегда была честна и прямолинейна, в отличие от прочих женщин, которые говорят: "Нет!", а думают: "Может быть". — Прости. Какое у тебя дело?
— Я пришла за ней. Она уже готова, — взгляд женщины соскользнул с лица Ранхуса и замер на вазоне с цветами.
— Что? Уже?! — король знал, что такое время настанет, но никак не предполагал, что оно придёт так скоро. Ранхус был готов на самые безумные поступки, ради того, чтобы дочь… любимая дочь, осталась с ним. Но, это было невозможно. Это он тоже знал всегда. — И… куда ты её поведёшь?
— В Лангай.
Ранхус заскрипел зубами от собственного бессилия. Король, властитель государства, вершитель чужих судеб! Не в праве что-то запретить этой женщине и её дочери… своей дочери. Таков договор.
— Так вот о какой помощи твердил мне посол, — усмехнулся он невесело, — а я себе чего только не напридумывал! Ты её заберёшь прямо сейчас?
— Нет, через два месяца, что нужны на дорогу в Лангай. И, Ранхус, прошу, не пытайся вмешиваться в её судьбу. Ты здесь не властен.
Она ушла также стремительно, как и появилась.
— Ровно две минуты, — отрешённо констатировал Ранхус. — Ты всегда держишь своё слово, Ксора. Всегда.
Поразмышлять на тему: как оставить дочь у себя во дворце, или, хотя бы в пределах досягаемости, и не отправлять в далёкий Лангай, Ранхусу не позволил новый посетитель. Обычно, когда король давал приватный обед, никто не смел его беспокоить. Обычно. Но не сегодня. Коли уж Ксора нарушила протокол, то почему бы и Шарлю не ввалиться в трапезный зал и не порешать свои проблемы? Или не свои? Кажется, за дверями мелькнуло розовое платье Емины.
— Отец, — решительно начал свой спич Шарль, убедившись, что его бесцеремонное вторжение в обеденный зал не повлечёт за собой гнева монарха, — мне уже двадцать шесть лет!
— Спасибо, что напомнил, — с издёвкой ответствовал король. С некоторых пор он ждал подобного разговора с наследником, ведь принцепс уже давно перешагнул тот возраст, когда сам Ранхус взошёл на престол. Тогда так сложились обстоятельства. Но, разве это имеет значение, когда молодая поросль рвётся к власти? — И… какие желания тебя снедают в столь почтенном возрасте?