— Ранхус, наверное, беспокоится, что я на связь не выхожу… А! Пусть думает, что хочет! Не до него сейчас. Нашёл мальчика на побегушках! Езжай… проверь… доложи… — ворчал себе под нос старый маг, в какой уже раз перебирая свой вещевой мешок, в надежде отыскать-таки пропажу. Сделать себе новый комплект магического пергамента он не мог, не та сила и квалификация. Выиграть, как предыдущий, так не найдёшь второго мага-выпивоху, поставившего на кон редчайший артефакт. Два раза в жизни так повезти не может. — А поинтересоваться у пожилого человека, хочет ли он ехать в этот треклятый Гнёзд… Да куда же ты запропастился? — Замшевый мешочек, в котором хранился пергамент, наощупь был пуст. Мэтр раздражённо вывернул его наизнанку, словно это могло что-то изменить. Горстка пепла рассыпалась по полу и штанам мужчины. Несколько секунд маг задумчиво смотрел на невесомую золу, сдуваемую с его ног лёгким сквозняком, потом вдруг потемнел лицом, рот его нервно дёрнулся, извергая грязные ругательства. Хуакин нисколько не сомневался, кто был виновником произошедшего. — Ксора… Ну, ты мне за это ответишь, драная кошка!
Старый конфликт, когда-то возникший за право влияния на королевскую чету, подспудно тлел все эти годы, что Ксоры не было рядом с Ранхусом. Мэтру казалось тогда, что он победил, указал невыносимой женщине её истинное место, заставил отказаться от короля. Но, видимо, где-то просчитался, если несносная скиталица исподтишка продолжает ему вредить. Ведь никто в Тагриде, да и в самом Лигре, пожалуй, не мог знать, кроме неё, что именно использует Ранхус, в тайне ото всех. Следовательно, застала его за чтением послания и возмутилась…
— Глупая баба! Уничтожу! И тебя и твою девку! — В минуты гнева в Хуакине просыпался злой Крысёныш, выросший на задворках жреческой бурсы в далёком Ламсаоне. В обычной жизни мэтр его тщательно прятал, контролируя каждое слово, взгляд, жест, дабы не выдать своего истинного происхождения. Но в ярости побеждал Крысёныш, с детства привыкший вырывать кусок у ближнего, не гнушаясь никакими, самыми подлыми, способами. — Кровью будешь блевать, шлюха блохастая! Зубы в горсть складывать! Тварь! Наксатра подзаборная!
Маг ещё долго ругался, понося Ксору, не подозревая, что его высокохудожественные высказывания подслушивает мальчишка, сидящий под окном. Пацанёнок был привычным к ругани взрослых, да и сам не хуже мог ввернуть нужное словцо в разговоре с приятелями, но так, как ругался приезжий джент, он не слыхал ни разу в жизни. И теперь старался запомнить побольше замысловатых фраз, чтобы при случае продемонстрировать друзьям. Только вот одного слова мальчишка не знал: Наксатра, и решил, что это особо изощрённое ругательство.