— Дыши, милая. Тебе понравится. Я не этот насильник Полянский. Я не сделаю тебе ничего, пока ты сама не попросишь! Ты понимаешь, о чем я?
Я киваю.
— Развяжите меня.
Но вместо этого Македов тянется к поясу халата и дергает его, развязывая. Жадно ощупывает меня, лишь прикрытую бельем, похотливым взглядом.
— Почему ты так боишься? Он пугал тебя? Принуждал? Издевался над тобой?
— Нет…
— Не обманывай! — рявкает Македов.
Он сам впадает в раж. Рвет на мне халатик, оставляя лишь в белье. Освобождает руки, но лишь для того, чтобы пристегнуть их к крюку, что свисает с потолка. Теперь я стою перед ним на коленях, беззащитная, прикрытая лишь кружевом и стараюсь не показать ему в каком ужасе нахожусь сейчас.
Медленно, он повторяет пером контуры моих шрамов, которые я получила, когда выпала из поезда.
— Полянский ответит за каждый из них! — рычит Македов, — За каждое мгновение твоей боли, за каждую твою слезинку! Сгниет на зоне, кровью захлебнется, я обещаю тебе, любимая!
* * *
Лиана
Только бы не потерять сознание от страха. От страха за Артема. Этот псих может. У него есть власть. Есть связи. А еще я полностью в его руках…
— Что скажешь, Лиана? Я накажу твоего мучителя сполна. Ты будет отмщена, очищена. И ты будешь со мной. Я никогда тебя не обижу, слышишь? У меня столько нерастраченной любви к тебе… и к дочери!
Он совсем с ума сошел? Уже полностью перенес личность несчастной Лены на меня, а ее ребёнка на Веронику?
— Отпустите меня, иначе я не буду с вами разговаривать.
— Хорошо. Как скажешь. — Македов тянется снять веревку с крюка, а затем ослабляет узлы на запястье. Проделывает тоже самое с ногами.
— Так лучше?
Я хватаю разорванный халат, стараясь прикрыть тканью свою наготу.
— А теперь я хочу вернуться домой! Меня ждет Вероника. Который сейчас час? Она испугается, что мамы нет так долго!
— С ней всё хорошо, — улыбается Македов, страшной улыбкой.
А у меня волосы дыбом становятся от внезапного предположения.
— Вы и дочь мою похитили?!
— Оградил от Полянского, так скажем.
Снова ужас, паника и страх за своего ребенка. Я покачиваюсь, но остаюсь в сознании.
— Где она?! Вы не посмеете так поступить со мной!
— Да не бойся ты так, я же сказал, что с ней все хорошо. Ваша нянька, или домработница, кто она там, вместе с ней. Я не собираюсь делать плохо ни ребенку, ни тебе!
— Если хоть один волосок упадет с ее головы, — рычу я, как раненная тигрица, — я тебя разорву собственными руками!
Македов на мою тираду лишь громко фыркает.
— Похоже, ты совсем меня не слышишь. Отдохни немного, я зайду попозже!
— Нет! — останавливаю я его. — Говори что тебе надо прямо сейчас!