— С чего ты взял, что знаешь, какая я?
— Знаю, Яна. Знаю. Я чертовски хорошо тебя знаю. Помню каждый чертов стон подо мной, знаю, какая ты, когда тебе хорошо. Ты извиваешься, призывно закусываешь губу и стонешь. Господи, как ты стонешь, — я говорю, а сам чувствую, что член стоит колом.
Я хочу ее.
И она меня хочет.
Она так часто-часто дышит, делает вдохи и выдохи, чтобы успокоиться, что у меня не остается сомнений — она возбуждена. Я перевожу взгляд на Вадима и спрашиваю:
— А он? Он знает, какая ты? Видел, как ты кончаешь, ощущал твои руки на своих плечах, когда ногти врезаются в кожу. Почти на грани удовольствия и боли. Знает, какая ты на вкус и как ты дрожишь, если провести языком по твоему клитору? — меня несет.
Я сам понимаю, что говорю лишнее. Вижу, как расширяются ее глаза, как она сверкает ими и буквально прожигает меня.
А я продолжаю слово за словом вгонять ее в краску.
До тех пор, пока она не говорит:
— Прекрати.
Но я и не думаю останавливаться.
— Ты помнишь, что я сказал тебе в последний вечер вместе? Помнишь, Яна? — она мотает головой, будто хочет избавиться от наваждения, а я вижу ее глаза, полные слез. — Я сказал тебе, что… — она не дает мне договорить.
Резко вскакивает, хватает со стола апельсиновый сок и рывком выплескивает его мне в лицо.
Мне кажется, что вокруг все замирает. Она остужает меня, и я смотрю на то, как она гордо уходит в сторону туалета.
А я… мне предстоит найти объяснение для своего брата, который ошарашенно смотрит ей вслед, а затем переводит взгляд на меня.
Яна
Толкаю двери, ведущие в женский туалет и включаю воду. Умываюсь. Раз за разом черпаю ледяную воду и умываю ею лицо, размазывая косметику.
Я забываю, что перед этим желательно снять линзы, не чувствую, что жжет глаза от большого количества туши, попавшей внутрь. Я не замечаю этого и продолжаю неистово тереть лицо.
Смотрю на себя в зеркале и мне хочется врезать по нему.
Разбить вдребезги и смотреть на его осколки, как на части своей души, которая уже давно разделена на сотни, а может и тысячи частей.
Я дрожу, как осиновый лист на ветру, вздрагиваю от каждого воспоминания, которое болезненно задевает сердце. Оказывается, оно все еще живое. Достала из сумки косметичку, поставила ее на раковину и стала снимать макияж ватным диском.
Я вытираю глаза, смываю помаду с губ, токалку с лица, и через полчаса смотрю на себя с новым слоем макияжа.
Размеренные движения, тени, подводка, тушь, тоналка, пудра, матовая помада.
Я успокаиваюсь.
Смотрю на свое отражение и мне становится чуточку легче. Я прятала воспоминания глубоко в себя, закрывала шторку и позволяла себе приоткрывать ее лишь изредка. Тогда, когда настоящая я рвалась наружу и требовала скорби.