— Привет, Яночка. Все хорошо. Мы уже в больнице. Машеньку прооперировали. Пока прогнозов не дают, мы на реабилитации. Но говорят, что операция прошла успешно.
Я выдыхаю. По щекам скатываются слезы, а в горле застревает крик радости и облегчения.
— Я рада, ты как? Не сложно?
— Нет, что ты. А вы… приедете к нам?
Мама спрашивает без какой-либо задней мысли, а я даже не знаю, что ей сказать. Что ответить, чтобы она не спрашивала “почему?”. Я грела надежду, что смогу поехать, но поведение Максима полностью выбило меня из колеи.
— Я не знаю, мам. У него много работы, а я не могу уехать сейчас сама, — вру, не краснея.
— Я понимаю. Звони, я буду держать тебя в курсе, — говорит мама.
Отключаюсь и отбрасываю телефон. Собираюсь на работу, которая за последние две недели стала моим вторым домом. Я нарочно остаюсь подольше, выматываюсь до состояния, когда безразлично абсолютно все и нет сил на сопротивление.
Прихожу и сразу окунаюсь в прием детей с ОРВИ, воспалением, ангиной, банальной сыпью, диатезом, коликами в животике. Под конец рабочего дня понимаю, что поставила минимум пятьдесят диагнозов.
За то время, что я провела в городе, уже успела заработать себе имя. Несмотря на то, что мне еще нет тридцати, я уже пользуюсь популярностью у мам и их детей. Они доверяют своих малышей мне, потому что знают — буду искать причину до тех пор, пока не найду и никогда не поставлю диагноз по предположениям.
Я люблю свою работу. И если бы не она, я бы зачахла рядом с Максимом. Медленно осела бы на пол и скатилась в бездну обиды и ненависти к любимому мужчине.
Я никогда не думала, что стану одной из тех женщин, которые испытывают любовь к мужчине, относящемуся к ним с пренебрежением и неуважением. Считала, что такая женщина слаба, что она не может взять себя в руки и жить самостоятельно.
А я могу?
Нет, не могу. Я знаю, что наша семейная жизнь продлиться ровно год. Но если бы его не было, и я бы могла уйти уже сегодня… вряд ли бы я нашла силы.
Это настоящая зависимость. Сильная эмоциональная и физическая привязанность. Понимаю, что от Максима, каким я знала его два года назад, не осталось и следа. Он кардинально изменился, стал циничным, злым, грубым. Прежний они никогда бы не сказал мне того, что говорил он, спросил бы, зачем мне нужны деньги.
Прежнего Максима нет. Есть иллюзия, от которой я никак не могу избавиться.
Слышу скрип открываемой двери и жду нового пациента, но вместо него на пороге стоит Максим. Я делаю глубокий вдох и пытаюсь взять себя в руки. Вспоминаю курсы психотерапии, но они не действуют, особенно после того, как он поворачивает замочек на ручке и блокирует дверь.