— Что с тобой случилось за эти часы? — я не стала говорить, что меня пугают даже эти изменения.
— Ничего… Все хорошо, Катюш.
— А тогда… Два месяца назад… Ты же говорил с Татьяной Викторовной? — я все же спросила об этом.
— Ну… Можно и так сказать, — он усмехнулся, отвел взгляд, — она попросила… Попросила меня не подходить к тебе. Настойчиво.
— А ты?
— А я не могу. — Он упрямо посмотрел мне в глаза, и я опять увидела в черноте зрачков тот дикий бешеный огонь, что уже легко узнавала до этого. И стало понятно, что все его действия сейчас, все его слова — это некие цепи приличия, которыми он сковывает себя насильно, сам, чтоб не пугать, чтоб я не бежала от него в ужасе.
А меня это ощущение сдерживаемого хаоса захватило, я ощущала себя сладко и остро, словно стою перед пропастью, и остался только шаг. Один. И будет полет. Он же — падение. И не страшно. И не больно. Волнительно и жестоко.
11
— Катюш, меня не было только две недели, из которых ты неделю гостила у себя на родине. Когда он успел-то, я не понимаю?
Я опустила глаза, стыдясь. Хотя, по большому счету, нисколько виноватой себя не чувствовала. Только безобразно счастливой. Татьяна Викторовна смотрела на меня какое-то время, потом покачала головой и взяла телефон в руки.
— Не надо, пожалуйста, не надо! — заторопилась я, уже зная, кому она будет звонить.
— Кать, у нас была доворенность. Я думала, что Алиев умнее.
— Не надо Дзагоеву звонить, пожалуйста! — опять взмолилась я.
— А с чего ты взяла, что я Дзагоеву собираюсь… — смутилась моя учительница. Хотя и не особо сильно.
Она вообще после новогодних каникул выглядела настолько летящей и счастливой, что мне сейчас было неудобно даже. По моей вине нахмурилась.
— Аслан сказал. И то, что Давид его тренирует. И что, если хоть один проступок — то из зала выгонит…
— Вот как… Ну так это проступок, Катюш! Я не знаю, что он тебе наобещал, но верить ему нельзя. Ты же понимаешь меня, Катюш? Он — глупый и злой мальчишка, и то, что его тренирует Давид, не делает его лучше!
Я смотрела на Татьяну Викторовну и не знала, как объяснить, как рассказать.
Да Боже мой! Я даже себе еще толком ничего не объяснила! Потому что не поняла, вообще не поняла произошедшего!
Вроде вот совсем недавно я его терпеть не могла, боялась, умирала от ужаса и негодования, когда он рядом находился… А теперь?
Как объяснить свое поведение?
Например, вот как я вела себя вчера?
Почему я позволила такое? Позволила так?
Тут же обожгло кожу в тех местах, где он касался. А, значит, практически везде. И там… Тоже.
Он обещал не трогать. Как раньше. И не трогал.