Рип и Милла молчали всю дорогу, шокированные произошедшими этой ночью событиями. И только когда Рип открывал свою машину, он поднял полные страданий глаза:
- Я не могу идти домой, - сказал он. - Не смогу опять на нее смотреть. Что теперь будет? Ее арестуют?
- У меня нет доказательств, - ответил Диас. - Если бы мы были в Мексике… – он остановился и пожал плечами. Если бы они были в Мексике, Тру и Сюзанна уже были бы в тюрьме, и не пришлось бы выдвигать обвинения семьдесят два часа... или так долго, как могло понадобиться. Но это Штаты, и на то, что мертвая мексиканская мразь им якобы рассказала, в полицейском участке не обратят внимания. - Но теперь мы знаем, где искать, и здесь есть люди, разбирающиеся в таких делах лучше меня: я передам им информацию.
Рип выглядел удивленным:
- Что ты имеешь в виду? Ты что-то вроде… то есть, хотел спросить, ты работаешь официально?
Диас не ответил на вопрос.
- Оставайся в отеле. Не общайся с женой, ты сейчас слишком возбужден. Не заставляй ее пуститься в бега. Если она сбежит, мне придется последовать за ней.
Рип видел, что случается с теми, кого преследует Диас, и вздрогнул.
После Диас не обращал на него внимания, усадив Миллу на пассажирское сидение внедорожника и молча уехав. Рип некоторое время провожал их взглядом, различные варианты развития событий мелькали у него в голове, но ни одного приятного. Он думал о Сюзанне. Затем уронил голову на руль и зарыдал.
В голове Миллы смешалось столько различных эмоций, что она не могла определить ни одну из них. Было все: облегчение и сожаление, ликование и печаль, досада и жестокое ощущение удовлетворения. Она откинула голову и наблюдала, как в головокружительной последовательности появлялись и исчезали ночные фонари. Часы на панели приборов показывали только одиннадцать вечера, хотя она была абсолютно уверена, что уже почти рассвет.
Сегодня ночью увидела собственными глазами то, что всегда подозревала в поведении Диаса – с самого первого момента, когда он сбил ее с ног и угрожал свернуть шею. Разрушение, на которое он был способен, поистине пугающе, но она не боялась. Он использовал эти черты своего характера, превращал их в оружие против врагов, отбросов общества, которые не соблюдали законы и причиняли ущерб другим. Он побеждал, будучи еще более жестоким, более безжалостным. Что он не делал, так это – не использовал эту силу против людей, которых считал невиновными. Никогда. Милла чувствовала себя в безопасности рядом с ним, словно находилась посреди полицейского отдела.
- Спасибо тебе, - сказала она.