— Гаррет, — Хелен остановила его уже на пороге. Так и подошла с малышкой на руках, все такая же растерянная, как и полчаса назад. — Я не знаю, как ее назвать. Нужно какое-нибудь сильное ирландское имя. Думаю, будет правильно, если его придумаешь ты.
Имя? Для маленькой ведьмы? Которая сейчас спит на руках у своей матери и знать не знает о том клубке из лжи и проблем, что закрутился вокруг них обеих? Которая получит такую кучу денег, которую О'Келли не заработать и за несколько жизней? Какое у нее должно быть имя?
— Дара, — все же ответил он через минуту. — Это «дуб», как символ мудрости.
— Скорее как «дар» или «подарок», — Хелен улыбнулась мягко, но с каким-то лукавством, особенно явным при упоминании дуба, хотя что смешного в дереве? Русских невозможно понять.
* * *
Сразу после выписки нас с Дарой перевезли в Грейстоун, таково было условие Кевина. Как и то, что я сокращу общение с О'Келли. В этом была некоторая логика: Гаррет — горячий парень, а некоторые дела и решения требуют холодной головы. И чем меньше людей задействованы в них, тем для всех лучше.
За время моего отсутствия сменилась почти вся охрана и прислуга в доме, их место заняли хмурые и неразговорчивые мужчины и женщины, с явно военной выправкой. Я предпочитала не копаться во всем этом слишком глубоко, не хватало ещё ненароком влезть в политику, да и дядя Коля советовал то же самое, напоминал о пословице: «Меньше знаешь — крепче спишь».
Ещё рядом со мной постоянно кружился «троюродный братец из Сибири» — Виталя. Его тоже привел дядя Коля и посоветовал не отпускать от себя и давать читать все документы перед тем, как подписываю. А бумаг хватало, кажется, за эти недели я поставила столько подписей, что ими можно выложить дорогу от Дублина до Москвы, и первый ее метр проложила ещё в больнице, когда только-только пришла в себя и увидела Кевина.
Хэйс выглядел неважно, как человек, не спавший несколько суток. Он постукивал смартфоном по краю кровати и следил за показаниями приборов.
— А ты крепче, чем я думал, — бросил он вместо приветствия.
— А ты добрее, чем я думала.
То, что было после родов, будто стёрлось из памяти, но доктор Уолш рассказывал, что в моих венах теперь течет немало крови Хэйсов. Странный поступок для него и не совсем логичный. После всех слов, угроз и действий, дать умереть мешающей русской — вот был бы правильный поступок для Кевина.
— Я рос без матери, ясно? И не хотел бы такой судьбы племяннице. И, Хелен, — он отвёл взгляд и почесал подбородок. Потом вздохнул и все же посмотрел на меня. — Это все бред, что говорил раньше. Я не стану запихивать тебя в психушку или ещё как-то лишать возможности воспитывать дочь. Но будь благоразумна: теперь капиталы Хэйсов, большей частью, в твоих руках.