Сверля меня взглядом, сестренка объяснила: "Они хотят помочь тебе в ящике прибрать". И при этом ее левый глаз зеленеет.
Стоит, думаю, припугнуть: "Вой слышала? Как стемнеет, дом окружают волки, во все щели суются. Ты спишь, но тебе слышно, и на пятках холодный пот выступает. У нас тут у всех пятки потеют. Вон, посмотри, какие влажные одеяла, поняла?"
На душе муторно, кое-что все-таки утащили. Мать притворяется, будто знать ничего не знает, а глаза-то опускает. Но я спиной ощущаю злобный взгляд. Как уставится в затылок -- у меня сразу немеет и вспухает кожа, Это они, я знаю, зарывают мои шахматы у колодца за домом, ночью пойду, вырою, а они опять спрячут. А когда копаю, зажигают лампу и в окно подглядывают. Возмущаться -- бесполезно.
За обедом сообщаю им: "На горе-то хижина есть". Уткнулись носом в суп, может, и не услышали.
Откладываю палочки для еды, говорю громче: "Ветер какой, крысы мечутся. С горы камни летят, барабанят в стенку, у вас вон от страха пятки потеют. Хоть это-то вам известно? Да взгляните же на свои одеяла -- поймете. Понавешали во дворе веревки, что ни утро -- сушите".
В быстром взгляде отца что-то знакомое. Волчье. Все ясно. Он -- волк, ночами рыщет со стаей вокруг дома и жутко воет.
-- Там все какое-то слепящее, дрожащее,-- хватаю я мать за плечо,-- сил нет смотреть, глаза слезятся. И ничего вроде бы нет. А вернулась, села в свое кресло, приладила руки на коленях и вдруг увидела, четко-четко, крышу из еловой дранки. Близко-близко, да вы тоже, конечно, видели, из нашего дома нельзя не заметить, ну правда же. Знаете, там человек заперт, всю ночь не спит, и под глазами -- огромные синие круги.
-- Ну, что тебе дались эти пятнистые камни у колодца, мы с матерью не знаем, что и подумать, всякий раз в дрожь бросает, чуть заслышим, что ты копаешь, срываемся, босые, с кровати, мечемся по комнате.-- Отец отворачивается, избегая моего взгляда. А стекло мухами загажено.-- Когда-то на дно этого колодца я уронил нож. Во сне понимаю, что вроде бы достать надо. А проснусь, твоя мать начинает убеждать, что ничего такого не было, не ронял я никакого ножа, померещилось. Я соглашаюсь, а ночью -- все тот же сон. Лежу, переживаю, нож-то ржавеет на дне, а я не лезу за ним... Долго меня это мучило, вон какие морщины по лицу побежали. Ну и как-то пошел к колодцу, осторожно спускаю ведро, а веревка тяжелая, скользкая, пальцы разжались, ведро возьми да и полети вниз. Я опрометью в комнату, смотрю в зеркало -- наполовину седой, вот тут, слева.
Я вжимаю голову в плечи, по лицу расползаются лиловые и синие пятна: "Убийственный северный ветер. Желудок насквозь промерз. Там льдинки звякали, когда в кресло садилась".