В субботу утром я проснулась от отчаянных криков за моей дверью.
— Аристотель! — Кричал Пенн. — Тотл! Тотл, выходи сейчас же. Мы не играем сейчас. Тотл!
Секунду спустя Пенн ворвался в мою комнату без приглашения и бросился вперед, словно намереваясь обыскать каждый дюйм в моей комнате.
— Ты не видела Аристотеля?
Я указала на свое одеяло.
— В целости и сохранности.
— О, Господи, — произнес Пенн, опустившись на кровать. — Слава Богу. Я не знал, куда он пропал, боялся, что он убежал ночью. Я был в ужасе, а вдруг он отправился на пляж или в бассейн.
— Не волнуйся. С ним все в порядке. Он вчера нашел новое место для ночлега.
— Какой счастливчик, — невозмутимо произнес он.
Я рассмеялась.
— Хочешь на него взглянуть?
— Приглашаешь?
— Ты так хорошо себя вел все это время и на те, — сказала я, закатив глаза. — Убирайся из моей спальни.
— Я шучу. Я хотел бы взглянуть на Аристотеля.
— Я слышала, как ты звал его Тотлом.
Пенн ухмыльнулся.
— Видно, это заразительно.
Я дюйм за дюймом отодвигала одеяло, открывая маленькую собачку, свернувшуюся калачиком рядом со мной. Он презрительно приоткрыл один глаз, как бы говоря: «Как ты смеешь снимать одеяло?» Затем увидел своего хозяина и завилял хвостом.
— Вот ты где, маленький засранец. Ты меня так напугал, — сказал Пенн. — Кто бы мог подумать, что я буду так беспокоиться о тебе?
— Ты только посмотри на него.
— Он тебя одурачил, — произнес Пенн.
— Он не единственный, — пробормотала я.
Пенн нахмурился, потом понял, что он находится не только в моей комнате, но и лежит на моей кровати.
— Ты же не собираешься выгнать меня за это, правда? — спросил он с обворожительной улыбкой.
Я вздохнула.
— Хочу сказать... ты нарушил правила.
Но я не смогла сдержать улыбку. Он выполнил все мои условия. Но было... тяжело все время осознавать, что он находится в доме. Так близко и в то же время так далеко. Полуголый на пляже. Играл со щенком. Писал, всегда писал. И это было неплохо само по себе. На самом деле, это было слишком заманчиво.
И только в результате этого мне стоило бы убраться, не оглядываясь, из этого дома.
Потому что, как бы хорошо он себя не вел в течение почти двух недель, я знала, кто он, откуда родом и каков на самом деле. Даже если он ничего от меня не хотел, я сама себе не доверяла настолько, чтобы оставаться совсем нейтральной на его территории.
Когда дело касалось его, я не могла быть нейтральной.
Даже близко не могла.
— Ну, ты тоже нарушала правила, — возразил он.
Я нарушала. Определенно. Потому что не могла перестать на него пялиться.
Даже сейчас, в широких шортах и розовой футболке, он был сексуален, как грех. Темные волосы растрепались, будто он всю ночь проводил по ним рукой, пока писал. А яркие голубые глаза убивали меня наповал. Он был настоящим произведением искусства. Даже когда не был одет как Джеймс Бонд, он излучал ту же самую ауру. Ту же самую возбужденную вибрацию, которая четко мне сообщала, что он командует ситуацией и доминирует во всех отношениях.