— Я и представить себе не могла, что ты занимаешься такими вопросами. И «развенчать» — звучит как преуменьшение. Ты пытаешься опровергнуть постулат нашей культуры.
— Ну, в философии мы пытаемся объяснить существование Бога и причину нашего существования. Надеюсь, что смогу объяснить, почему секс ради удовольствия приносит нам огромное счастье.
Я рассмеялась и кивнула.
— Справедливо.
Я снова откинулась на спинку стула и внимательно посмотрела на него. Я совсем не разбиралась в философии. Но могла бы слушать его рассуждения всю ночь. Меня влекла к нему страсть и любовь, с которой он занимался своими исследованиями. Мне казалось интересным то, что он рассказывал мне в Париже, и именно это оказалось правдой. Он хотел сбежать от своей семьи и стать кем-то другим. Он хотел стать профессором и изучать философию. И шесть лет спустя он уже стал профессором, писал книгу, хотя может тогда все это мне и казалось чушью.
— Ты говорил правду в Париже, — мягко сказала я.
— Обо всем, что для меня тогда имело значение.
— Хм, — произнесла я, поднимаясь на ноги и подходя к нему. Я забрала у него из рук стакан с бурбоном. Он удивленно смотрел на меня, когда я выпила содержимое его стакана. — Никогда бы не подумала.
— Разочарована?
Я отрицательно покачала головой.
— Если я смогла измениться за шесть лет, думаю, что ты тоже мог бы изменится.
— Думаешь, что мог бы?
— Для меня это пока спорный вопрос.
— Справедливо.
Я подняла пустой его стакан.
— Хочешь еще?
— Могу налить.
— Да, но я спросила первая.
— Ты нальешь себе или продолжишь пить из моего?
— Это тоже спорный вопрос.
— Тогда налей двойную порцию, — сказал он с легкой улыбкой.
— Будь осторожен, Кенсингтон. По твоей теории, путь к эйфории, — я взмахнула рукой, — происходит от создания хороших привычек. Не хотелось бы видеть, как ты оступишься, — поддразнила я, направляясь к дому.
— Всего один урок философии, а ты уже учишь учителя.
— Я быстро учусь.
— Ты думаешь, я этого не знаю? — сказал он и его глаза потемнели.
Я знала этот взгляд. Точно знала, о чем он думает — он хотел меня научить тому, что секс не имеет никакого отношения к деторождению. Теперь я тоже так думала. Но я также знала, что второго шанса у нас быть не должно. Никогда.
Господи, помоги мне с этим. С этим чертовым, адски сексуальным мужчиной. Мать твою.
13. Натали
— Аристотель, ты не умеешь водить машину, — сказал Пенн, прищурившись, глядя на своего щенка, который в данный момент сидел на водительском месте «Ауди» кабриолет, положив лапы на руль, как бы говоря: «Готов ехать, хозяин!»
— О, пусть он ведет машину, — сказала я. — Кому от этого будет хуже?