- Там, в этих снах я… убиваю... Везде кровь, на моих руках и одежде, на лице и…
Я все-таки нахожу чертов Хеннесси, наливаю коньяк в бокал, протягиваю девчонке, молча указываю на диван. Ее трясет так, что зубы клацают. Скорее всего, от холода и страха одновременно.
- И? – скрещиваю я руки на груди, опираясь о стол.
- И я хочу в них убивать, я хочу слышать крики, чувствовать боль и страх. Мне нравится слышать треск костей, мне нравится резать и кромсать, ощущать запах…
- Что за запах?
Неужели наклевывается что-то действительно интересное? Я внимательно еще раз оглядываю девчонку. Она не прикасается к коньяку, просто держит бокал в руках, смотрит в пол, говорит почти без эмоций. Выражение лица не разглядеть за волосами, но я уверен, что нежный девичий румянец превратился в трупную бледность, что губы все еще бесцветные. У нее, кстати, красивые губы. Да и вообще девчонка хорошенькая. Кукла.
- Горький. Я знаю, что он горький… Но во снах всегда сладкий. В этих снах я знаю, что так пахнет кровь. Свежая, еще теплая. И мне это… нравится… - она наконец-то делает глоток из бокала, морщится, кашляет, но потом глотает снова.
В девчонке нет ничего такого, по крайней мере, я ничего такого не вижу. Ни проклятий, ни печати демонов, ни следов бесов или чего-то еще, никакого даже самого простецкого вмешательства. Шизофрения… Ты ли это?
Но и на сумасшедшую она не тянет. Нет следов безумия в этой кукле, как нет сейчас и той жажды крови и чужих страданий, что она себе приписывает. Уж кого-кого, а повредившихся кукушкой я ощущаю вполне себе хорошо. С другой стороны, в этом мире нормальных нет. Все мы со сдвигом, и иные, и люди.
- Ты убиваешь кого-то конкретного?
- Нет, - почти выплевывает кукла. – Не знаю, - говорит уже тише. – Я никогда не вижу лиц. Одежду вижу, тела, кровь и… и то, что внутри. Но лиц никогда. Еще… мне стало казаться, что я не одна. Что делаю все… все то, что делаю, пока за мной кто-то наблюдает. Что именно для него я их убиваю.
- В жертву приносишь? - не знаю, как удается сдержать ехидство. Но каким-то чудом удается.
- Это не жертва. Это… - она всхлипывает, добивает до конца коньяк. – Я не хочу ничего взамен, но мне важно, чтобы оно видело, что я делаю.
- Как ты себя чувствуешь после таких снов?
- Плохо, - бросает она короткое и снова замолкает.
Допустим…
- Почему ты пришла ко мне? Как узнала про это место?
- Родители заметили мое состояние, забили тревогу, - нервно облизывает кукла губы, поднимая на меня взгляд. – Протащили через врачей.
- Ты им рассказала?
Я не сомневаюсь в ответе, который услышу. Как поступит маленькая, послушная, домашняя и очень напуганная девочка? Конечно, все расскажет. Непременно родителям.