Воздух сгустился. Потом посох словно отступил. Он никуда не делся, но предельно ясно дал старой ведьме понять, что это не поражение, а обыкновенный тактический маневр. Мол, ему, посоху, не хотелось бы, чтобы она подумала, будто одержала победу, ибо это не так. Эск вздрогнула. Матушка рассеянно похлопала ее по спине.
– Это я, девочка. Всего лишь старая матушка.
Комок решил не разворачиваться. Матушка закусила губу. За свою жизнь она так и не научилась общаться с детьми, поскольку все время смотрела на них – если смотрела вообще – как на нечто среднее между людьми и животными. Она умела обращаться с младенцами. С одного конца вливаешь молоко, а с другого поддерживаешь чистоту. Со взрослыми еще проще, потому что они кормятся и содержат себя в чистоте сами. Но между младенцами и взрослыми существовал целый мир переживаний, которым она никогда по-настоящему не интересовалась. Насколько ей было известно, главное – не дать детям подхватить какую-нибудь смертельно опасную болезнь и надеяться, что все в конце концов образуется.
Матушка пребывала в полной растерянности, но в то же время понимала, что ей необходимо что-то предпринять.
– Сто, нехолосые волки нас напугали? – наугад высказалась она. Это, похоже, сработало, хотя попытка была далека от совершенства.
– Мне, знаешь ли, уже восемь, – заявил приглушенный голос откуда-то из середины шара.
– Люди, которым уже восемь, не сидят в снегу, свернувшись в клубок, – парировала матушка, продираясь сквозь дебри разговора взрослого с ребенком.
Шар ничего не ответил.
– У меня дома, наверное, найдутся молоко и печенье, – рискнула матушка.
Это не оказало на шар желаемого эффекта.
– Эскарина Смит, если ты сию же минуту не начнешь вести себя как полагается, я тебя так отшлепаю!
Эск осторожно высунула голову и буркнула:
– А угрожать вовсе необязательно.
Когда кузнец добрался до домика, матушка как раз подходила к двери, ведя за руку Эскарину. Мальчишки выглядывали из-за спины отца.
– Э-э, – изрек кузнец, не совсем представляя себе, как начать разговор с человеком, который предположительно уже мертв. – Мне, э-э, сообщили, что ты… нездорова.
Он обернулся и смерил сыновей свирепым взглядом.
– Я просто отдыхала и, должно быть, заснула. А сплю я очень крепко.
– Ну да, – неуверенно отозвался кузнец. – Тогда ладно. А что случилось с Эск?
– Немного напугалась, – ответила матушка, сжимая руку девочки. – Тени и все такое. Ей нужно хорошенько отогреться. Она слегка понервничала, и я собиралась уложить ее спать в свою кровать, если ты не против.
Кузнец слегка сомневался в том, что он не против, но твердо знал, что его жена, подобно остальным женщинам в деревне, относится к матушке с трепетным уважением и что возражения могут выйти ему боком.