— Не догадываешься, Оля-Ольга? — насмешливо хмыкнул наг.
— Нет, — честно сказала она. — Даже не подозреваю. Но думаю, там, куда вы нас везете, ничего хорошего нас не ждет.
Он посмотрел на нее долгим взглядом и неожиданно мягко произнес:
— А вот тут ты не права, невессста Полоза.
Странный взгляд, странное ощущение. Как будто ветер по плечам. Что он имел в виду, Оля не знала. Что-то знал, и не торопился карты раскрывать?
Вернулся отряд желто-зеленых стражей. Возбужденные после боя, резкие, у некоторых были раны. У них тоже такая же красная кровь, невольно отметила Оля про себя. Несколько нервных взмахов, короткие переговоры, потом трое рассредоточившись по поляне и встали на страже, остальные начали снимать защитный барьер.
Общая нервозность и спешка. Она стала неосознанным жестом потирать плечи. И сразу же услышала:
— Ты устала. Скоро будем в безопасном месте, сможешь отдохнуть.
— Все в порядке, — проговорила тихо.
Но скорей бы уже это закончилось.
А на поляне снова поднялся визг. Ну да, надо же было усаживаться на ездовых червей и ехать. Кто-то из девушек упирался, другие ругались на чем свет стоит. Первой, не проявляя признаков волнения, к оседланному драшшшсху направилась Алтын. Все в том же национальном костюме и головном уборе со сложной архитектурой. Массивное золотое ожерелье тускло поблескивало, браслеты. Она прошла мимо и даже не взглянула в их сторону. Поднялась на подножку, уселась в седло и застыла, невозмутимо глядя перед собой. Ее сопровождающий Ер-Ге устроился на другом ездовом черве, тоже преисполненный чувства собственной значимости.
Спрашивается, и зачем Полозу еще другие невесты, когда тут есть такая королева? Оля невольно оглянулась на У-Лэншшша. А тот искоса поглядывал на эту пару, по губам змеилась усмешка. Потом внимательно посмотрел на нее и протянул руку, чтобы подвести к одному из драшшшсхов.
Босые ноги. Если по мягкой изумрудной траве идти было терпимо, то взбираться босиком на ездового червя как-то совсем не хотелось. Особенно Оле неприятна была мысль, что ее коснутся эти шевелящиеся ножки-ворсинки.
Но ей и не пришлось. Когда оставалось несколько шагов, У-Лэншшш подхватил ее на руки, на ходу трансформируясь черным нагом, и ловко усадил в седло. Платье было с разрезами, и не сковывало движения, она спокойно уселась, как на лошади верхом. Босые ноги свешивались по обе стороны, но не касались гладких холодных боков местного ездового чуда. Сам У-Лэншшш на драшшшсха не сел, так и остался в трансформированном состоянии.
— Хорошшшо сидишшшь? — прошипел.