У-Лэншшш не ответил. Велел страже увести девушку и выставить у ее покоев утроенный кордон.
***
Нервный был день. Много событий.
У-Лэншшш отпил глоточек опалового нектара и усмехнулся, вспоминая подробности. Даже хорошо, что все так проявилось. Мучила ли его совесть, что многие события он сам спровоцировал? Ничуть. Гнойный нарыв не стоит прятать, его надо вскрыть.
Однако, мысли об этой девушке, Алтын, какое-то время не давали ему покоя. У-Лэншшш внимательно наблюдал за ней сегодня, и имел возможность всесторонне оценить ее потенциал. Такой незаурядный характер не должен пропадать даром.
Еще несколько глотков… А потом у него появились кое-какие интересные мысли, как найти ей правильное применение.
Черный Ул Тумен-ге причмокнул и отставил бокал на столик. Так и подмывало заглянуть, как там дела у мальчика, но он не стал. Нескромно подглядывать за тем, что происходит между влюбленным мужчиной и его женщиной.
Откинулся на широкую спинку, заложил руки за голову и неожиданно приятным голосом негромко запел:
…Ты ласкай меня, за водой одну не пускай меня…
Потом покачал головой и пробормотал, проводя кончиком языка по растянутым в хитрой улыбке губам,
— Эх, где моя молодосссть…
Ничего еще не окончено. Дел полно.
И будет еще больше, когда вернется Полоз с молодой женой.
***
А для двоих, оставшихся в Колыбели нагов, ночь уже перевалила за середину.
Скоро должно было настать их первое утро.
Наверное, снаружи было уже светло. А том в зеленом гнездышке в самом центре островка, куда он ее принес разомлевшую от ласк и сонную, еще царил мягкий голубоватый полумрак. Цветы вокруг, над головой резные листья.
Первобытный рай. И они. Двое после грехопадения.
Как бы долго ни длилось ночь, она закончилась. Настало утро, а вместе с ним и отрезвление. Больше нельзя было обманывать себя.
Оля еще долго не решалась открыть глаза. Мужчина обнимал ее крепко и одновременно нежно, ей казалось, он не спит. Потому она и лежала, затаившись, старалась не шевелиться и дышать как можно тише.
Отголоски страсти все еще тлели между ними, как угли, едва припопрошенные золой. Казалось, шевельнись, и все снова вспыхнет пожарищем. Он ведь знал, что она не спит, Оля это чувствовала. Зыбкое состояние, в котором они пытались укрыть друг от друга необходимость взглянуть правде в глаза. Все изменится, как только будут сказаны первые слова. Но и оттягивать этот момент было неправильно.
Она невеста Полоза. Неприкосновенна. За это смерть, так сказал У-Лэншшш.
А он… Не просто ее касался. Он касался самой сердцевины ее души. И теперь все. Это как клеймо, останется в ней на всю жизнь. Как с