Он снял шиповку с правой толчковой ноги, и наступила тишина, глубокая, ватная, как после взрыва. И в этой тишине вдруг громко ахнула оказавшаяся рядом очень симпатичная, но никому не знакомая девица. А мы все стояли, проглотив языки.
Знаете, я на своем спортивном веку многое повидал: и желто-синие распухшие ушибы, и большие, рдяно пламенеющие ссадины, и жутковато вывернутые суставы, и даже один открытый перелом крупным планом. Но от этой шиповки, признаюсь, меня передернуло. Потому что я представил себе, как он в ней прыгал.
На прыжковых туфлях шипы делают не только на носках, но и на пятках, и вот один такой шип от мощного толчка в первой попытке пробил подошву и пролетел внутрь, наткнувшись, видимо, на что-то твердое в покрытии.
Шип поблескивал тупым концом из разорванной стельки, а стелька в этом месте была мокрая и красная.
Долго любоваться этим зрелищем нам не пришлось. Николаев сунул окровавленную шиповку под мышку и захромал под трибуну. Тут его и догнала эта девица. Она оказалась корреспондентом областной газеты. Она приехала специально на наши межклубные соревнования. Она мечтает описать какой-нибудь яркий эпизод. Она видела эту увлекательную дуэль, эти великолепные прыжки. Ей страшно понравилось. Она непременно обо всем этом напишет. Стартовые протоколы она, конечно, читала и результаты, разумеется, знает, и ей осталось теперь задать лишь несколько вопросов победителю.
Бойкая попалась девчонка. Это ж надо - ухитриться проговорить такое секунд за пять, ей богу. Борька даже рот приоткрыл от удивления. Ему не часто приходилось иметь дело с журналистами. И на вопросы он отвечал с удовольствием. А я шел все время рядом и слушал их разговор.
- Ваш кумир, - спрашивала журналистка.
- Гвидо Мюллер, - не задумываясь, отвечал Николаев. - Преклоняюсь перед его техникой: он над планкой в бублик сворачивается, а мне приходится только мечтать о такой гибкости.
- Гибкость - это ерунда, - вставил я свое слово. - Главное - воля к победе. А в этом Мюллер в подметки не годится нашему Борьке Николаеву.
- Это я тоже запишу, - сказала журналистка, улыбнувшись.
Но я-то действительно так считал, кроме шуток. По-моему, Гвидо Мюллер просто не достоин собственного таланта. Все, кто интересуется прыжками, помнят, конечно, его выступление на "Европе". Мюллер тогда взял с первой попытки весьма посредственную высоту и объявил, что следующую пропускает. А вышло так, что все его соперники на этой, пропущенной им, высоте срезались. Гвидо стал победителем по попыткам. Борьбы не получилось. Разочарованные зрители скандировали "Мюллер! Мюллер!", ждали от него рекорда, но великий спортсмен сделал публике ручкой и покинул стадион. Потом в газетах писали что-то о грамотном тактическом ходе Мюллера, о его травмах, о планах его подготовки к Олимпиаде. Но впечатление-то все равно осталось неприятное.