Дорохов почувствовал, что земля уходит из- под ног. Все происходило как в замедленной съемке. Он прислонился к стене, однако внутренний дятел со всего маху долбанул по мозгам. Тут до него дошло, что лицо девушки искажено страхом. Одним прыжком, как разъяренный тигр, он оказался рядом. Выхватив Владу, он с размаху заехал мерзавцу в челюсть.
— Девочка моя! Моя хорошая, — горячо шептал Дим, целуя белое от страха лицо Влады. — Постой. — Он собирался вернуться к противнику, но немного не успел. Тот оказался достаточно крепким, и удар его не свалил с ног. Тем более, что был нанесен вполсилы. Это дало возможность отыграться. Отвлеченный на Владу, Дорохов получил по голове. Но тут же сконцентрировался и ответил еще одним хуком, на этот раз полноценным.
Угличский мотнул головой и отлетел к стене. Взбешенный Дорохов ринулся к поверженному противнику с бешеным желанием раздавить гада.
— Дима! Не надо! — Голос Влады — и стоп-слово отрезвили Дорохова. Тяжело дыша, он осознал, что готов был сейчас просто убить подонка.
Гнев потихоньку начал отступать, уступая место рассудку. Дорохов сгреб в охапку Владу, поцеловал в макушку.
— Спасибо. Все, иди к себе. Обещаю, больше его бить не буду. Ты хочешь, чтобы он перед тобой на коленях валялся и просил простить?
Влада съежилась.
— Нет, я его ни видеть, ни слышать не хочу, — с отвращением она посмотрела на бывшего мужа. И обернулась к Дорохову. — Ой, Дим, у тебя кровь! — все еще не отойдя от страха, Влада забеспокоилась о любимом.
— Потом я тебе дам возможность поухаживать за собой. Обещаю быть классическим пострадавшим — буду стонать, просить добить меня, клянчить обезболивающее, воды и для скорейшего выздоровления буду требовать исполнения своих капризов. Иди, маленькая моя.
Дорохов достал телефон.
— Ден, можно. Все само разруливается.
— А теперь слушай сюда, пи. ор. Я больше тебя пальцем не трону…, — обратился он к Угличскому.
— Да ты знаешь, кто я?! — амбиции и привычка задавать тон придали тому сил, и он начал звереть.
— А ты глухой? Я сказал только что, кто ты. Пи…ор! Сейчас берешь такси и сваливаешь отсюда. И больше никогда не отсвечиваешь. Иначе прибью и рыбам скормлю.
— Ты не понял! Ты попал конкретно! Стоит мне сделать один звонок — и хана тебе и твоему отелю. И этой мелкой шлюшке, — слова вылетали из Угличского, как яд из плюющейся кобры. Несмотря на весь свой огромный опыт манипулирования людьми, впервые качественно получивший по морде чиновник сейчас истерил, как пьяная баба.
Однако Дорохов, давший слово Владе, был уже внешне невозмутимо спокоен. Он насмешливо прищурился.