— А где гарантия, что я выйду отсюда, подписав бумаги?
— Честное слово господина Дорохова.
— А что он, трахает турецкую Фемиду? Какое влияние он может оказать на правосудие?
— Зачем так грубо? На правосудие никакого. Но на людей, которые помогли вам сюда попасть — прямое. Просто оплатив услуги. Или вы решили, что случайно здесь оказались?
С ненавистью глядя на доверенное лицо врага, Угличский подписал нужные бумаги, враз почувствовав себя нищим. Но по сравнению с годами лишения свободы — это казалось подарком Судьбы. Однако последний подарок еще не был вручен.
Он подумал, что это была последняя капля его бедствий. Неожиданно из респектабельного человека он превратился в бомжа. Даже новую квартиру, которую он купил после свадьбы — и ту записал на жену. Придется съезжать. Однако настоящий удар он получил чуть позже. После того, как ему вернули вещи и подписали пропуск, к нему подошел офицер полиции и на чистом английском принес свои извинения за лишние дни, проведенные в заключении. Обвинения с него сняты, так как состава преступления нет — в найденном у него пакете оказался стиральный порошок.
От потрясения у освобожденного узника случился нервный тик, который так и остался с ним навсегда, как клеймо высшего правосудия.
После драки Дим вернулся в приемную. Перепуганная, дрожащая от пережитого потрясения Влада сидела, забравшись на диван и вжавшись в самый угол. Мужчина подошел, приподнял ее за попу и усадил к себе на колени. Бережно поцеловав в висок, он погладил ее по спине.
— Маленькая моя. Испугалась. А как я испугался! Если б не ты, я б его убил, — холодный гнев еще не выветрился из его головы, дыхание сбивалось, и сердце никак не могло поймать привычный ритм.
— Сладка моя! — От осознания едва не разыгравшейся трагедии Дорохов болезненно остро понял, как много он еще не сказал своей девочке. И готов был вывалить еще кучу розово — ванильных слов. Однако вспомнил, что их отношения могут измениться и далеко не в лучшую сторону.
Девушка благодарно ткнулась носом ему куда-то в шею.
— Я от ужаса не могла даже закричать. И я не ожидала, что он может такое сделать. Если бы не ты, — пружина страха, наконец, разжалась, и слезы — этот самый доступный женщинам способ облегчения страданий — закапали из глаз.
— Я всегда буду рядом, — растроганно сказал Дим. Его снова кольнула мысль, что не только от него это зависит, и он тихо добавил: — Пока ты этого будешь хотеть.
«Я всегда этого буду хотеть», — собиралась сказать девушка, но в горле словно комок ваты застрял, и она, прокашлявшись, оставила эту мысль при себе, не желая налагать на него бремя ответственности за того, кого приручил. Немного придя в себя, она осознала, что любимый получил по голове и сейчас «истекает кровью», пока она пускает слезы.