– Даже не хочу знать, что там во-вторых, – пожал плечами гвардеец.
Так, ну вежливость не помогла.
Я облизала губы. Может, соврать, что я дракон? А если потребует доказать? Стихии вот возьмут и не послушаются, и что тогда?
– Я из Рейнхолла, это во-вторых, – все-таки соврала я. Не могла же сказать правду, что вообще-то я истинная вашего буревестника, да-да, вы не ослышались, можем обойтись без коленопреклонения, я не гордая.
Гвардеец растянул губы в улыбке.
– А знаешь, тоже сгодится. Речные перешли на сторону Культа, так что я могу арестовать тебя только за это. Вообще я ищу одну сбежавшую из лагеря невесту, но раз тут ты… Плевать, что другая. Никто не будет разбираться. Вставай!
– Никуда я не пойду!
– Неужели? Что ты вообще делаешь так далеко от Рейнхолла, когда идет война? Шпионишь на Культ?
– Что?!
– Видишь, у меня тысяча причин, чтобы задержать тебя.
Он шагнул ближе и поставил меня на ноги, больно впившись пальцами в плечо. Я тут же взвыла от боли. Плечо прошло за ночь, но этот мужлан свел все мое исцеление на «нет».
– Чрево королевы! – ругнулся он, отпрыгивая от меня. – Это что такое?!
Пока я корчилась в листьях от боли, ко мне подошли другие из конвоя.
– Ты ей что, руку сломал?
– Да ничего я не ломал! Только встряхнуть ее хотел.
– Да как нет? Вон она вся в крови, – сказал другой.
Тут уж и я испугалась.
Взвилась, несмотря на боль, и при дневном свете впервые увидела правую половину собственного тела. Та самая рубаха для верховой езды, которую для меня купил Эрик и которую я натянула на себя в горной крепости, теперь была действительно багровой от крови.
– На тебя напали ночью? – участливо спросил огненный. – Хищники, да? А не надо было сбегать из лагеря.
Поморщившись, я прохрипела:
– Ни от кого я не сбегала. Я не та, кого вы ищите! А ну, отвернулись быстро!
Чуть больше уверенности и напора, и эти юноши тотчас стушевались. Не чувствовалось, чтобы они занимали важные посты. Только огненный мог задирать нос, поскольку королева была с ним одной стаи.
– Глухие, что ли?! – рявкнула я.
Гвардейцы нехотя встали ко мне спиной, а я крикнула, чтобы ни в коем случае не поворачивались, потому что меня действительно укусил очень заразный медведь и теперь я сама бросаюсь на людей.
Не знаю, есть ли в этом мире медведи и поняли ли они меня. Околесицу я несла хотя бы для того, чтобы самой не потерять сознание. Пока отдирала рубаху, присохшую к ранам на плече, боль была адская. Даже хуже, чем ночью.
Наконец-то сбросила пропитавшуюся кровью ткань, прикрыла грудь руками…
На залитом кровью плече змеились черные татуировки. И если приглядеться, можно было заметить, как они даже шевелили хвостами. Твою же ма-а-ать…